Неоднократно встречавшийся со Сталиным госсекретарь США Корделл Хэлл восхищенно признавал: «Он наделен необыкновенными способностями и разумом, а также умением схватывать суть практических вопросов».
Сталин был великолепный оратор и тонкий психолог. Его манера выступлений неподражаема Академик В. Вернадский, восхищаясь «божьей милостью» умом Сталина, отмечал, что даже «когда по радио слышится Сталина речь... такая власть над людьми и такое впечатление на людей». И это не случайно. Общаясь со служителями церкви и верующими, Иосиф Джугашвили рано понял, что беспокоит людей, осознал происхождение и цели их сокровенных надежд, психологические «причины тревог и печалей». Такой опыт стал своеобразной школой социологии и психологии массового сознания.
Церковь научила его видеть существо устремлений людей, позволяя стать беспристрастным судьей человеческих поступков — строгим, но справедливым. Современники свидетельствовали, что Сталин умел побудить людей откровенно рассказать о своих делах и проблемах и «мог долго с поразительным вниманием выслушивать» их. Переводчик Сталина В. Бережков пишет, что одним из его качеств «было умение слушать. Он вызывал нужных ему людей, как бы случайно затевал разговор и незаметно вытягивал из собеседника все, что тот знал».
В духовных учебных заведениях он приобрел такие качества поведения, как отсутствие «поспешности, торопливости и смущения», умение сдерживать «горячие мысли». «Внешне он был спокойный, уравновешенный человек, — вспоминал управляющий делами Совнаркома СССР Я.Е. Чадаев, — неторопливый в движении, медленный в словах и действиях. Но внутри вся его натура кипела, бурлила, клокотала. Он стойко, мужественно переносил неудачи и с новой энергией, с беззаветным мужеством работал на своем трудном и ответственном посту».
Об этом свидетельствует и министр иностранных дел СССР А.А. Громыко: «В движениях Сталин всегда проявлял неторопливость. Я никогда не видел, чтобы он, скажем, заметно прибавил шаг, куда-то спешил. Иногда предполагали, что с учетом обстановки Сталин должен поскорее провести то или иное совещание, быстрее говорить или торопить других, чтобы сэкономить время... Казалось, само время прекращает бег, пока этот человек занят делом».
Его образу поведения были чужды попытки самолюбования, рисовки, желания унизить окружающих. «В манере поведения Сталина, — писал Громыко, — справедливо отмечали неброскую корректность. Даже в гневе — а мне приходилось наблюдать и это — Сталин обычно не выходил за рамки допустимого. Много раз мне приходилось наблюдать Сталина в общении с другими советскими руководителями того времени. К каждому из них у него имелся свой подход».
Конечно, все эти его черты характера сформировались не сразу. Молодой Иосиф Джугашвили был личностью огромного динамического потенциала, требовавшего реализации; слова, дискуссии и вычитанные в книгах мысли — этого было уже недостаточно. Его не устраивала позиция созерцателя. Он должен был действовать. Он пренебрег не только духовной карьерой, но и опасностями, которые ожидали его на выбранном пути.
Покинув церковные стены, первоначально он вместе с Михой Давиташвили поселился на Михайловском проспекте у социал-демократа, имевшего трехкомнатную квартиру. Но уже в конце октября он вынужден был искать себе другое пристанище. Причиной этого послужили разногласия, возникшие в руководстве социал-демократов. Молодые революционеры настаивали на смене формул; и, когда Ладо Кецховели поднял вопрос об активизации действий организации, для «маститых» руководителей это оказалось неожиданностью. Редакция газеты «Квали» вынесла предложение на рассмотрение общего совещания. Однако призыв молодежи не встретил поддержки лидеров, они считали, что организация мала и открытые выступления закончатся разгромом. Ладо ушел с совещания, хлопнув дверью.
Возникшие разногласия сначала не выходили за пределы круга руководства; Иосиф Джугашвили оказался первым, кто вынес обсуждение возникших противоречий на суд рабочих. Он выступил с резкой критикой Н. Жордания и других лидеров в своем кружке, а встретившись с Джибладзе, заявил, что, проводя «среди рабочих преимущественно культурно-просветительскую работу», руководители организации «не воспитывают их революционерами». Его критика отозвалась болезненной реакцией. И вскоре Иосиф покинул негостеприимную квартиру.
