Но и эту меру он довел почти до невозможного совершенства Он уговорил товарищей переписывать книги. «Переписывали сразу два человека — каждый по странице, сидя по обе стороны раскрытой на столе книги». Довольно толстый том, ценой в 3 рубля, переписывали за три-четыре дня. И книга обходилась в 30—40 копеек для троих. Рукописи переплетались, и со временем у Иосифа собралась библиотечка Когда хозяину одного из книжных магазинов понравился нарисованный подростком портрет Шота Руставели и букинист попросил продать его, Иосиф продавать отказался. Он отдал рисунок «просто так»; в качестве ответного дара он получил две книги.
Для Сосо не возникало сомнений — вступать или не вступать в «запретное общество». Присоединение к узкому кругу «еретиков» давало общение с единомышленниками. Впрочем, уже сама форма тайной солидарности «посвященных» не только несла в себе романтический оттенок тайны, но и являлась реальным выражением протеста против порядков, унижающих человеческие права Позже Сталин отмечал: «Меня сделало марксистом мое социальное положение... но прежде всего жестокая нетерпимость и иезуитская дисциплина, так беспощадно давившая на меня в семинарии».
В общении со сверстниками, разделявшими обуревающие его сомнения в правильности устройства этого мира сословного деления, основанного на иерархических порядках и жестких правилах регламентации материальной и духовной жизни, — он утверждался в необходимости революционного преобразования общества. Мир был несовершенен — на этом сходились все. И принадлежавшие «к беспокойному племени неудовлетворенных», они подвергали все сомнению, осуждали и критиковали социальные отношения, законы, право, мораль.
И как следствие логических заключений из этой критики возникал естественный вопрос: как сделать, чтобы этот мир был лучше? Чтобы он соответствовал такому строю, который принесет людям счастье?
Ответы на эти вопросы они искали в книгах. «Во дворе семинарии, — вспоминал С. Натрошвили, — было сложено несколько саженей дров. Между стеной... со стороны улицы и дровами оставлено было довольно широкое укрытое место, угол. В этом углу часто сидели Сосо, Миша Давиташвили, Арчил Долидзе и другие и спорили по интересовавшим их вопросам. Часто сидел здесь один Сосо и читал книгу».
С жадностью впитывавший мысли просвещенных авторов и постоянно погруженный в свои размышления, юный семинарист пытался найти решения тех вопросов, которые веками задавало себе человечество. Они давно и навязчиво преследовали его. С ранних детских впечатлений и робких оценок окружавшего мира, они множились и от привитых религиозных и семейных постулатов о добре и зле, трансформировались в систему взглядов и убеждений в необходимости борьбы за справедливое устройство общества.
Первой запрещенной книгой, изъятой у Иосифа Джугашвили, стал роман Виктора Гюго «93-й год», а 30 ноября 1896 года помощник инспектора Мураховский сделал запись в кондуитском журнале, что конфисковал у воспитанника сочинение этого же французского романиста «Труженики моря». Инспектор семинарии иеромонах Гермоген вынес резолюцию: «Наказать продолжительным карцером, мною был предупрежден по поводу посторонней книги».
Разумеется, мир тесен. Кандидат богословия иеромонах Гермоген (в миру Георгий Ефимович Долганов) в 1898 году станет ректором Тифлисской семинарии; позднее его назначат епископом Самарской, а затем Саратовской епархий. В 1911—1912 годах он будет членом Священного синода и получит скандальную известность своими черносотенскими выступлениями, а также борьбой, совместно с иеромонахом Илидором (в миру Сергеем Труфановым), против Григория Распутина. Это вызовет недовольство царя, его лишат саратовской епархии и «отправят на покой» в захудалый Жировецкий монастырь. Однако Гермоген останется до конца верен царскому режиму. И в 1918 году примет участие в попытке спасти арестованного Николая II, а пока... Пока он надзирает за чистотой помыслов Иосифа Джугашвили — будущего вождя.
Мураховский тоже продолжал бороться за непорочность души юного воспитанника. 3 марта 1897 года он доносил: «В 11 часов вечера мною отобрана у Джугашвили Иосифа... книга «Литературное развитие народных рас» Летурно, взятая им из «Дешевой библиотеки». В книге оказался и абонементный лист. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из «Дешевой библиотеки» названный ученик замечен уже в третий раз». Новое наказание любознательного юноши — «продолжительный карцер и строгое предупреждение» назначается уже по распоряжению ректора.
