Результатом апрельской конференции стала еще ярче обозначившаяся левая ориентация большевистской партии. Одновременно партия укреплялась организационно. На конференции Сталин был избран в состав ЦК РСДРП(б). Помимо близкого по эмиграции Ленину Зиновьева, в число 9 его членов вошли Сталин, Каменев и лишь двое рабочих — В. Ногин и Г. Федоров. В мае было
учреждено Политбюро ЦК. С этого периода и до конца жизни Сталин стал его бессменным членом.
Троцкий к Февральской революции «опоздал». В январе 1917 года он выехал в Америку, и один из первых его визитов в Нью-Йорке состоялся в дом номер 120 на Бродвее. Здесь находился офис Сиднея Рейли, торгового агента дяди Троцкого — владельца синдиката, зарабатывающего на оружии, — Абрама Животовско-го. Однако Рейли, сын одесской еврейки и ирландского матроса, принявший фамилию жены, являлся не только предпринимателем. Прежде всего он был шпионом; еще в период Русско-японской войны он выкрал и передал японцам секреты укреплений Порт-Артура.
Но в Америке Рейли находился прежде всего как личный агент шефа британской разведки в Северной Америке Вильмана Вайс-мана. В одной комнате с Рейли сидел приехавший из России Александр Вайнштейн; его брат Григорий был директором русскоязычной газеты «Новый мир». В газете работали Николай Бухарин и Моисей Володарский. Троцкий тоже стал сотрудничать с этим изданием. Еще одним из его покровителей был Якоб Шифф, представлявший «один из пяти банков — членов Федерального резерва».
Аейба Бронштейн снял для семьи дорогую квартиру на Вайз авеню и получил в свое распоряжение лимузин с шофером. В Бронксе ему нравилось обедать в ресторане «Треугольник». Правда, он прослыл там скупердяем. Он не давал официантам чаевые, и они мстили горячим супом, проливаемым ему на штаны. Когда пришло известие об отречении Николая II, американцы вывесили на улицах национальные флаги, а Троцкий стал собираться в Россию.
Американский паспорт ему помог оформить полковник Хаус — агент Уолл-стрита в Белом доме и ближайший сотрудник президента США Вильсона, транзитную визу выдали в британском консульстве. Получив от «германских социалистов» 10 тысяч долларов на карманные расходы (по сегодняшнему курсу — 200 000), Троцкий покинул берега Нового Света, не заплатив 200 долларов за мебель, взятую в пользование.
Неожиданно 3 апреля в Канаде, в Галифаксе, его сняли с парохода. Однако это не являлось возмездием за «забывчивость». Помимо Троцкого и его семьи, с корабля сняли еще пять человек; всех поместили в лагерь, где содержались немецкие военнопленные офицеры. Указание на проведение этой акции поступило из офиса Вайсмана. Таким способом шеф британской разведки заметал все
следы, которые могли пролить свет на связи Троцкого с английскими спецслужбами. Его представили германским агентом с немецкими деньгами.
Операция прикрытия завершилась через месяц, и пресса украсила Троцкого лаврами героя-великомученика. В пути он телеграфировал в Россию: «Абраму Животовскому. Петроград. После месячного плена у англичан приезжаю в Петроград с семьей 18 мая». В российской столице семья Троцких поселилась в огромной и богатой квартире директора завода Нобеля в Петрограде Александра Серебровского, как и дядя Троцкого, занимавшегося оборонными поставками.
Но это произошло не сразу. Сначала политической базой Троцкого стали так называемые межрайонцы, маячившие между большевиками и меньшевиками. В этот «золотой центр» входили заметные, влиятельные среди российской социал-демократической интеллигенции и имевшие международные связи фигуры. Такие, как Володарский, Урицкий, Луначарский, Покровский, Мануильский, Иоффе, Рязанов. Но этого было мало для политического лидерства, и, не располагая возможностью играть сольную партию, Троцкий решил блокироваться с Лениным.
Наводить мосты взялся женатый на сестре Лейбы Бронштейна Каменев. Позже шеф британской разведки Вайсман напишет: «Один из наших агентов, известный интернациональный социалист, был сразу принят большевиками и допущен на их собрания». Это не совсем точно. К Ленину «межрайонцы» примкнули не сразу, а только в августе. Присоединившись к большевикам, они остались в непоколебимой убежденности, что истинным «вождем революции» является их лидер — Троцкий. Моисей Урицкий без обиняков заявлял: «Пришла великая революция, и хотя у Ленина много мудрости, она начинает меркнуть рядом с гением Троцкого».
