В то же время он не мог не испытывать чувство определенного удовлетворения. Ленин, критиковавший его на Стокгольмском съезде за несогласие с программой партии в позиции по аграрному вопросу, теперь, в 1917 году, по существу принял предложения, вы-
сказанные Сталиным ранее. Своеобразным закреплением совпадения взглядов на эту проблему стала статья Сталина, звучащая как лозунг: «Земля — крестьянам», опубликованная «Правдой» 14 апреля.
Вопрос о войне и мире во всей своей обнаженной остроте стоял и перед Временным правительством. Его нельзя было небрежно сбросить со счетов. Мировая война оставалась реальным фактом. Реальный мир мог быть приобретен либо пушками, либо революционно: односторонним прекращением боевых действий. Власть выбрала первое. 18 апреля министр иностранных дел Милюков обнародовал ноту правительствам союзных стран о продолжении войны до победного конца.
В своем решении правительство руководствовалось не столько чувством «патриотизма», сколько желанием продемонстрировать крупной российской и западной буржуазии свою кредитоспособность и решительность в желании управлять страной. Узурпировав в феврале власть, буржуазия не хотела ею «делиться» с народом.
В тот же день на митинге, состоявшемся в связи с празднованием Первого мая на Биржевой площади Васильевского острова, Сталин произнес речь «О Временном правительстве». Разоблачая намерения, интересы и действия властей, он задавал почти риторические вопросы: «Говорят о доверии к Временному правительству, о необходимости такого доверия. Но как можно доверять правительству, которое само не доверяет народу в самом важном и основном?..
Говорят о поддержке Временного правительства... Но... можно ли в революционную эпоху поддерживать правительство, которое с самого начала своего существования тормозит революцию?»
Страна устала от войны, и народ требовал мира. Демонстрации, начавшиеся по призыву большевиков, с 21 апреля переросли в массовые выступления. В них приняли участие около ста тысяч человек, вышедших на улицы Петрограда под лозунгами с требованием мира и передачи власти Советам. Массовое народное выступление вызвало у властей страх, и, угрожая манифестантам орудийными дулами, главнокомандующий войсками округа генерал Корнилов выкатил к Мариинскому дворцу пушки.
В стройную систему взглядов планы большевиков оформились на состоявшейся 24—29 апреля в Петрограде VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б). Сталин выступил на ней трижды. Накануне он присутствовал на совместном заседании
Петроградского Совета и Временного правительства и на конференции рассказал об этом совещании, состоявшемся в Мариинском дворце. С.Н. Гопнер вспоминала, что в речи, «отличавшейся четкостью и лаконичностью, Сталин очень красочно рассказал, как министры Гучков, Шингарев и Милюков ультимативно требовали прекращения большевистской агитации, обуздания солдат, крестьян и революционных рабочих, грозя отставкой». Афористической оценкой позиции министров стали его меткие слова о том, что Гучков и Милюков «хотели маленькой революции для большой победы».
На конференции Сталин выступил в защиту ленинской резолюции по текущему моменту, с докладом и заключительным словом по национальному вопросу. В докладе он аргументировал право наций на самоопределение, вплоть до отделения. Полемизируя с позицией Пятакова и Дзержинского, утверждавшей, что «всякое национальное движение есть движение реакционное», он заявил: «Мы должны поддерживать всякое движение, направленное против империализма». И высказался в поддержку национально-сепаратистского движения в Финляндии.
В то же время он указал, что «9/10 народностей после свержения царизма не захотят отделяться» от России. «Вопрос о праве наций на свободное отделение, — говорил Сталин, — непозволительно смешивать с вопросом об обязательности отделения. Этот вопрос партия пролетариата должна решать в каждом отдельном случае самостоятельно». Он, как никто другой, понимал сложность национального вопроса.
Но он исходил из интересов народов и государства, а не национальной буржуазии и клановых «элит». Рассматривая возможность будущего устройства «областных автономий» для Закавказья, Туркестана и Украины, он указывал на необходимость учета «особенностей быта и языка». При этом он декларирует «отмену всяческих ограничений для национальных меньшинств» по школьным, религиозным и другим вопросам.
