Содержание многих книг, попавших в руки Сосо, перекликалось с рассказами отца о своих предках и деде Заза Джугашвили, восставших на князя Цинцишвили и против русских властей. Эта семейная сага, сливаясь с образами героев грузинских писателей И. Чавчавадзе, А. Церетели, Р. Эристави, выкристаллизовывала в его детском сознании мораль благородства борца за народ — сострадание обиженным.
Однако нерастраченная детская доверчивость, наивная искренняя вера во всесилие знаний как источник будущего преуспевания и первые прочитанные книги дали ему лишь примитивные понятия о социальной справедливости и собственном предназначении в будущем. И первоначальные устремления Сосо отличались невероятной скромностью. Он мечтал лишь о том, что, выучившись, станет писарем и будет помогать обиженным людям в составлении прошений и жалоб. Ему казалось, что несправедливость существует потому, что о ней не знают чиновники, начальники и власть.
Несколько позже он решил, что станет не писарем, а волостным старшиной и наведет порядок в своей волости. Видимо, ростки понятий об общественной справедливости заронил в его сознании отец. «Еще в раннем детстве, — вспоминал Г. Елисабешвили, — маленький Сосо наслушался от отца много рассказов о похождениях народного героя Арсена Одзелашвили. Арсен воевал против богатых, притеснявших бедных тружеников, нападал на поместья князей, грабил их и все добытое добро раздавал крестьянам, себе ничего не оставлял. Стать защитником угнетенных — было мечтой Сосо еще в детстве».
К тому времени, когда Сосо пошел в первый класс, его родители, сменив в очередной раз жилье, поселились против собора, рядом с магазином Абуева. Виссарион Джугашвили работал выше собора на углу возле лестницы, ведущей в закрытый рынок.
6 января 1890 года на Иордань, в день празднования Крещения, множество людей пришло к мосту через Куру, на главной улице были выстроены войска; а после церемонии духовенство стало возвращаться к своим церквам. Горожане фланировали по городу, стекаясь к храмам, где сосредоточивались центры празднования. Было пасмурно, но тепло. От ощущения разнообразия в текучке повседневного быта народ пребывал в приподнятом настроении, и мальчишки, возбужденные общей атмосферой, сновали в толпе, жадно впитывая свежие впечатления. Сосо находился почти в центре торжества, он принимал участие в выступлении церковного хора.
Слушатели собрались большой толпой в узкой улочке возле Оконской церкви, и никто не заметил, как сверху улицы стал спускаться бешено мчавшийся фаэтон с пассажиром. Он врезался в толпу, как раз в том месте, где стоял хор певчих. Удар дышлом сшиб Сосо, и колеса фаэтона переехали по ногам мальчика. Место происшествия окрркила толпа. Подоспевшие полицейские задержали бесшабашного кучера, а потерявшего сознание ребенка люди доставили домой.
Повреждение ноги мальчика было настолько серьезным, что его пришлось везти в тифлисскую лечебницу. В больнице он пробыл долго, и его учеба прервалась. Хотя виновника происшествия наказали — кучер был оштрафован и приговорен к месячному заключению, — несчастье с сыном стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Бесо. Весь скопившийся гнев, недовольство жизнью, горечь семейных конфликтов он выплеснул на жену. В нем были и обида за неудавшуюся попытку разбогатеть, и неудовлетворенность отупляющей, с утра до ночи работой, не приносящей достаточного заработка, и беспокойство за судьбу сына, но более всего его раздражало богомольство жены.
— Женщина помешалась на Боге и сбила с толку сына. Мужчина должен обучиться делу и честным трудом зарабатывать свой хлеб, а не учиться на попа, чтобы потом тянуть с бедняков последние медяки, — решил Бесо. — Не таскайся он с этими длиннорясы-ми — не было бы и несчастья! Куда твой Бог смотрел?
— Не греши, Бесо, не гневи Бога. Он знает, что творит, — не давала в обиду Всевышнего Кеке, — за грехи несчастья наши.
Бесо увез сына в Тифлис, в лечебницу; и мать отправилась за ними. Решив больше не возвращаться в Гори, Бесо устроился на фабрику Адельханова, а после выздоровления мальчика он привел на предприятие и его. Сосо «помогал рабочим, мотал нитки и прислуживал старшим». Семен Гогличидзе отмечал, что «некоторые из преподавателей знали о судьбе Сосо и советовали оставить его в Тифлисе. Служители экзарха Грузии (высшее лицо духовенства в те годы) предлагали то же самое, обещали, что Сосо будет зачислен в хор экзарха, но она и слышать об этом не хотела».
