В документах охранки зафиксировано: Джугашвили «снова был потерян и взят в наблюдение только в 23.15, когда вернулся в гостиницу». Последняя запись этого дня отмечала, что через некоторое время он вышел с Невским к памятнику Александру III и пробыл здесь до 00.45, после чего возвратился в гостиницу.
Еще днем Петербургское охранное отделение сделало запрос в Вологду: «Телеграфируйте. В случае выезда Джугашвили, кроме Вологды, имеется ли препятствие к аресту». Ответ последовал незамедлительно: «Прошу не подвергать аресту, везде сопровождать наблюдением Подробности почтой. Ротмистр Попель». Казалось бы, цели специалистов сыска определились: проследить связи «важного эсдека». И все-таки Иосиф Джугашвили был арестован. Рано утром в его гостиничный номер нагрянула полиция.
Что же произошло? Кто сорвал жандармскую операцию? Как часто бывает, и намерения революционера, и планы жандармов неожиданно расстроила почти нелепая случайность. Все определил номерной гостиницы «Россия». Обратив внимание на «нерусскую нарркность» владельца паспорта Чижикова и заподозрив в приезжем опасного еврея, он сообщил о подозрительном постояльце в участок.
Иосиф Джугашвили еще спал, когда раздался настойчивый стук: в дверь. Полиция появилась в гостинице 9 сентября в 7.50 утра. Вопреки намерениям охранки он был арестован и доставлен в Александро-Невскую полицейскую часть.
«При обыске, — отмечается в полицейских документах, — у него обнаружили географическую карту, письмо на русском языке и две фотокарточки — одна группа и одна маленькая, одно лицо». В другом документе указано, что у арестованного был изъят «паспорт на имя крестьянина Орловской губернии Петра Чижикова и записная книжка со сборником фраз на немецком языке, в коих может встречаться надобность при поездке по железной дороге в Берлине, и отдельных немецких слов (глаголов)».
Бдительность номерного и исполнительность полиции спутали изощренные планы высоких чинов из карательных ведомств. Конечно, это был очевидный прокол, и, сообщая в этот же день о случившемся коллегам из Московского охранного отделения и Вологодского ГЖУ, начальник петербургской охранки не стал вдаваться в детали. Он лишь сухо информировал: «Джугашвили проживает нелегально. Сегодня арестован. № 883».
Хотя при аресте у него обнаружили чужой паспорт, но более ничего существенного власти не могли предъявить в обвинение бывшему ссыльному, и у него не могло быть оснований для волнения. Действительно, кроме обрывочной информации тульских и вологодских сексотов, предположений и догадок, охранка вновь не располагала реальными уликами в отношении важного революционера. Поэтому в Петербургском охранном отделении не спешили с его допросом
К следователю его вызвали лишь 13-го числа. В этот же день была заполнена регистрационная карта и сделаны фотографии арестованного. Это была обычная следственная рутина, и на запрос вице-директора Департамента полиции Виссарионова, от 17 сентября, о деле Джугашвили, — последовал стандартный ответ. Проведение переписки «на предмет исследования степени его политической благонадежности» передается начальнику Петербургского ГЖУ. Охранке нечем было блеснуть в глазах всесильного полицейского начальника.
Возбужденная 7 октября в столичном жандармском управлении «переписка» была поручена полковнику Александру Соболеву. Не располагая уликами и вещественными доказательствами, полковник начал следствие с проверки основных фактов биографии подследственного. 10-го числа он сделал запрос в Департамент полиции, но справка была подготовлена только через десять дней.
Чтобы ухватить хоть какую-то нить, в ГЖУ пытались перевести записки на грузинском и немецком языках в записной книжке и «сложенной пополам четвертушке» бумаги, изъятых у арестованного при обыске. Но на просьбу о помощи в переводе из Департамента полиции поступил отказ. Там не хотели заниматься безнадежным делом; ничего не принес следствию и последовавший 12 ноября новый допрос Джугашвили.
Через три дня после допроса, даже не получив достаточных сведений о прошлом обвиняемого, А.Ф. Соболев прекратил переписку. Казалось бы, ее результаты, не давшие следствию реальных улик, должны были закончиться для подследственного благоприятно. Но на деле все обернулось иначе.
