— Я не хочу в это верить. Ты не в себе. Не знаешь, что говоришь. Успокойся, Салли. Обсудим это позже.
— Черт возьми, ты сам в это скоро поверишь. Я же замечала в нем эту струнку еще в детстве: он подыгрывает и нашим и вашим. Откуда-то взялось же в нем это. От меня? Нет. Ты тоже не такой. Похоже, у меня роман намечается, Филип, — без всякого перехода сообщила Салли, словно говорила нечто банальное, вроде — «Похоже, сегодня будет дождь».
— Ты хочешь обсудить это со мной? — спросил Филип.
— Да. Нет. И могу, и не могу. Я никогда тебя не обманывала. И не хочу говорить об этом больше. А обсудить с тобой мне нужно нечто другое. Знаю, уже поздно, но я так решила.
— Тогда я сделаю горячего какао, и мы посидим на кухне. Кстати, ты не будешь возражать против яичницы с кетчупом?
В конце концов, жизнь еще продолжается, она же ничего не сказала о разводе. А роман… ну, с этим можно смириться, перетерпеть…
— С удовольствием, но мне положи еще ветчины.
— Заказ принят.
Салли закурила сигарету. Когда Филип вернулся, она рассказала ему обо всем, что произошло в офисе Роллинза и за ланчем, за исключением частностей личного характера.
— Да… Держу пари, у Руби волосы встали дыбом. Очень неплохо, Салли. В этом есть смысл.
— Филип, а не думаешь ли ты о том же в отношении себя? Может, бросишь преподавание и займешься разведением скота?
— Но я ничего не знаю о цыплятах. Еще меньше о коровах. Коровы дают молоко, а… а мясо?
— Тоже.
— Полагаю, поучиться можно. Ты ведь, наверное, имеешь в виду много цыплят и коров?
— Сотни, если не тысячи. Вместо зарплаты у тебя будет доля от дохода.
— Звучит заманчиво.
— Займешься? Если ты согласишься, то снимешь непосильную ношу с мистера Роллинза. Он тоже не разбирается в цыплятах. А теперь скажи, Филип, что мне делать с братом? — спросила Салли, переключаясь на то, что действительно волновало ее больше всего.
— Вариант с убийством не в счет? Салли, ты никогда не страдала мстительностью. Прошлое принадлежит прошлому. Как бы ты не хотела, как бы ты не старалась, ничего уже не изменить. Если ты ищешь способа расквитаться с ним, то не вижу ничего лучшего, чем прибрать к рукам его компанию и до поры не говорить, кто ты такая на самом деле. Такой момент рано или поздно придет. Тебе надо учиться выдержке и терпению. Подумай обо всем хорошенько, а уж потом делай. Это лучший совет, который я могу тебе дать.
— О'кей, Филип, я подумаю. Чудесная у тебя получилась яичница. Увидимся утром. Спокойной ночи! — Салли мимоходом поцеловала его в макушку, как делала каждый вечер, когда они расставались, расходясь по своим спальням.
В комнате она опустилась на стул, достала из плотного конверта документы и отчеты адвоката об авиационной компании, собранные Роллинзом. Потом подняла трубку телефона и попросила соединить с адвокатом. Через несколько секунд ей ответил заспанный голос Дэвина.
— Мистер Роллинз, вы спите. — Не вопрос, а утверждение звучало в ее голосе.
— Два часа ночи. Надеюсь, вы звоните мне для того, чтобы прошептать милые глупости, а не вести разговор о цыплятах.
— Я звоню по делу, а что касается милых глупостей, то у меня нет привычки шептать их в чье-либо ухо, если только я не в кровати. Нет, я не флиртую. Только что прочитала собранную вами информацию. Послушайте меня внимательно. Или хотите сначала выпить чашечку кофе? Я могу перезвонить попозже.
— Я уже проснулся, Салли, и держу в руке карандаш. А вы часто звоните по ночам?
— Только поверенным, которым плачу немыслимые гонорары. Я называю это «отрабатыванием денег». Так вот, я хочу купить эту компанию. Есть ли какой-нибудь способ получить контрольный пакет? Если не сейчас, то позже? Если контрольный пакет приобрести нельзя, то необходимо выработать иные подходы. Мне нужно, чтобы вы выторговали как можно более выгодные условия. Очень хорошо, если я получу право решающего голоса. Вы умеете вести переговоры? О, совсем забыла… Акции приобретете на имя С.П. Торнтон. П. — Паулина. Ни в коем случае не упоминайте о том, что я женщина. Подозреваю, что мистер Сет Коулмэн — это мой брат. Наверное, ваш дядя тоже так думал. Брат не догадывается о моем существовании. Не буду утомлять вас рассказом о нем, скажу только, что давным-давно он сбежал из дому, оставив всю семью на произвол судьбы. После этого мы не имели от него никаких известий, не получили ни пенни. Он даже не поинтересовался ни разу, живы ли его родители. Картина ясна, мистер Роллинз?
