— Именно ради Тоби нам следует забыть об этом. Ты можешь проводить с ним столько времени, сколько пожелаешь. А я постараюсь забыть все, что здесь произошло. И все останутся довольны. Только прекрати манипулировать мной.
Эйми была твердо убеждена, что «ради Тоби» она не имеет права смиряться с уготованной для нее служебной ролью жены.
— Я вовсе не собирался манипулировать тобой. Я не понимаю, почему тебя это так задело. Я хочу, чтобы мы все втроем жили вместе, — сказал дрожащим голосом Джед, искренне недоумевая. На какой-то миг Эйми показалось, что он вот-вот расплачется. Она поняла, что его любовь к Тоби настолько сильна, что он готов согласиться на брак без любви, лишь бы находиться рядом с сыном.
— Увы, не получится! — резюмировала Эйми и, резко развернувшись, твердым шагом направилась к лифту, с трудом сдерживая душившие ее слезы. Главное — не оборачиваться!
Было отличное воскресное утро. На протяжении всей прогулки Джед крепко держал Тоби за руку, но на Эйми старался даже не смотреть. Он постепенно приходил к осознанию факта своей ошибки, не полностью, правда, понимая, в чем именно она заключалась.
Сделав Эйми предложение, Джед хотел тем самым убедить ее в серьезности собственных намерений. Но, видимо, ей не понравилось, что он, как и много лет назад, все решил за нее. Он уже мысленно вел ее присматривать подходящее место для его нового ресторана в Мельбурне, строил грандиозные планы их совместного будущего, думал о том, как однажды откроет ей всю правду о своем отце и объяснит, почему пять лет назад у них все так внезапно оборвалось. Слишком верил в собственный сценарий, в котором не оказалось места для ее волеизъявления.
Джед хотел дать ей понять, как она ему необходима. А вместо этого опять выказал неумение откровенно говорить о насущном, неспособность понять страхи любимого человека, нежелание обнаружить собственные слабости, тем самым безнадежно запутав и без того сложную ситуацию. Сбитый с толку ее бурной реакцией, он решился на банальный маневр: стал играть на ее любви к сыну — непростительно подлый маневр для взрослого человека. В результате он целую неделю вынужден был прятать глаза, словно подросток после ссоры с одноклассницей.
Джед не собирался сдаваться. Однако на этот раз он не хотел никоим образом давить на Эйми. Он понял, что обязан доказать ей, что нуждается не только в Тоби.
— Ты не устал, сынок? — спросила Эйми, склонившись и внимательно заглядывая Тоби в глаза.
— Нет, мамочка. Пап, мы еще погуляем? — попросил Тоби поддержки у отца.
Джед опустился на корточки и, шутя, ущипнул сына за носик.
— Тоби, мама права, что беспокоится о тебе. Это твоя первая прогулка. Ты сам знаешь, что тебе опасно утомляться.
— Вообще-то я немножко устал. Но нам ведь не обязательно возвращаться домой? Давайте посидим вон там! — Тоби указал родителям на любимое им кафе, где подавали отличное шоколадное мороженое.
— Какой же ты хитрец, мой милый любитель сладенького! — от души рассмеялась Эйми, чем искренне порадовала и отца, и сына.
Эйми так привыкла к рассудительности своего сына, что любая его мальчишеская хитрость веселила ее.
— ...и холодненького, - добавил Тоби, довольный, что его правильно поняли. — Пошли? — потянул Тоби родителей за руки по направлению к долгожданному лакомству.
— Какое вы будете есть мороженое? - спросил Джед, доставая свой бумажник, когда они уселись за столиком.
Еще одним поводом для недовольства Эйми были безмерные траты Джеда, поскольку, хотя финансовое положение Эйми и было вполне стабильным, особо крупные расходы она себе не позволяла. А на какую-нибудь материальную поддержку со стороны надеяться не приходилось. С первых дней после своего приезда в Монреаль Джед взял на себя обязанность оплачивать больничные счета Тоби, а кроме того, заваливал его подарками, которые считал жизненно необходимыми для поддержания боевого духа малыша, когда тому был показан постельный режим. Поначалу Эйми даже тревожилась, что Джед избалует Тоби, но, увидев, что сын гораздо выше ценит именно их общение, она успокоилась.
