. Кусок ткани для савана — и никаких тебе капиталовложений». Я знала этого человека. Это был советник планово-экономического отдела посольства. Они, кажется, решили обсудить этот вопрос у себя в отделе. А я-то, дура набитая, ничегошеньки из этих разговоров не поняла! Помню, еще когда они услыхали, что у нас не употребляют этих ящиков — гробов, они принялись мне рассказывать, что у них, мол, убирают покойника, как невесту, укладывают в гроб, заталкивают за щеки вату, если он старый и худой, завивают волосы — и на все это идет куча денег. Я было попробовала пересказать это за ужином бабушке, но она расшумелась, рассердилась — и даже не пришла к нам на свадьбу, нарочно уехала в Мешхед. Но разве я что-нибудь соображала? Судите сами: двадцатилетняя девушка, рука об руку с американским женихом — красивым, богатым, уважаемым, какие могут быть сомнения? А до Мэсгярабада мне и дела нет! Много времени прошло, пока я, вроде бабушки, стала думать о таких местах. А когда мы жили в Вашингтоне, он иногда, вернувшись с работы, бормотал сквозь зубы, что черные, мол, из-под носа работу выхватывают. Я как-то, помнится, спросила его: «А разве неграм разрешается быть юристами?» Я-то ведь думала, что «лойер» — это судья, правовед, ну, в общем, что-то связанное с юстицией… Вошел он, значит, в дверь, я подала ему виски, себе налила тоже, села и все ему выложила. Я уже все обдумала, посоветовалась. Один мой приятель сказал мне по телефону: «Ясное дело, они только этим и занимаются. Роют могилу для всего человеческого рода». Я ему, понятно, возразила: тоже мне, нашел время для лозунгов! Конечно, я знала, что у него зуб на них: они как раз аннулировали его вид на жительство. На родину вернуться он не мог, и в Америке нельзя было оставаться. Хотел даже принять египетское подданство. Но мне в тот момент было не до ехидства: коли они такие, что же ты-то, дескать, торчишь в Америке?.. Был еще один знакомый из Ирана, красивый такой молодой человек, иногда, не скрою, подумывала: вот бы за него замуж выйти! Так вот этот юноша мне сказал — знаете что? — «Ну, милочка, тебе-то, по-моему, в Америке очень даже неплохо. Точно!» А чем он сам занимался, хотите знать? Ничем абсолютно! Его содержали две американки. Да вы не подумайте, что я напилась, вот и поливаю грязью эту Америку. Нет, одна из тех женщин была учительница, другая — стюардесса. У каждой из них был собственный дом. И тот молодой господин изволил проводить три дня в одном доме, четыре — в другом. Словно шах. Ничему он не учился, ни гроша не зарабатывал, а жил, точно нефтяные шейхи на Персидском заливе. И еще имел обыкновение водить к себе знакомых иранцев, хвалиться, как он преуспел — совсем не видел ничего зазорного в своем образе жизни! Так вот мне и пришлось на двадцать третьем году жизни забрать малютку-дочь и вернуться на родину… Ну, а тому парню дай бог здоровья! Только я с ним поговорила, положила трубку, слышу — звонок. Звонил молодой адвокат, друг того парня. Он представился, объяснил, что он — приятель такого-то, что тот рассказывал ему о моих затруднениях, и предложил свою помощь. Я попросила его приехать, мы за полчаса все с ним обсудили, и я решилась. К возвращению мужа я немного успокоилась, знала, чего хочу. До десяти вечера я просидела с мужем, пила виски и доказывала, что больше не могу оставаться в Америке. Как он ни пытался выяснить, откуда мне все известно, я ему ничего не сказала. Он решил, что это его родители постарались или братья с сестрицами. А я — ни да ни нет. И как он ни уговаривал меня в тот вечер пойти погулять, сходить в кино, в клуб и отложить разговор на завтра, я не соглашалась. Высказала ему все, ушла в детскую, заперлась — и рухнула как подкошенная. До того я была пьяная. Вроде как сейчас. А утром мы пошли в суд. Судья — вы только подумайте! — все твердил, что это такая же работа, как любая другая! Тут я ему сказала: «Господин судья, а вы свою дочь отдали бы за такого человека?» Он говорит: «У меня, к сожалению, нет дочери». — «А невестка есть?» — «Невестка есть». — «Так что же вы сделаете, — говорю, — если ваша невестка вдруг придет к вам и скажет, что муж ее, который прежде был учителем, занялся вот такими делами и вообще все время врал…» Тут мой муж сразу вмешался, не дал мне продолжать: он не хотел, чтобы его ложь вышла наружу. Так и получилось, что он согласился на развод. Подписал бумажку о выплате алиментов дочке и тут же дал мне денег, чтобы я могла вернуться в Иран. Вот что значит выйти замуж за американца! Пожалуйста, налейте мне еще стаканчик виски. Ваши гости так и не пришли?.. Только знаете… у меня никак из головы не выходит… А может, эта девчонка все-таки меня обдурила? Ну, эта его «герл-френд»… Нет?..
