-- Ну, Дебил, так Дебил, -- уважил Старобок племянника. -- Брысь отсюда. Пусть Микула Селянович покажется людям. Сотник, принимай штрафную посольскую сотню.
Микула Селянович, крепыш подстать князю, бородка светлей, да плечи чуть уже, шагнул вперед. Был он не многословен. Окинул нас свирепым взглядом и повернулся к князю.
-- А сотня-то где?
-- Перед тобой, -- парировал Старобок.
-- Да тут на десяток еле наберется.
-- А я тебе не мечем махать посылаю, а языком.
-- Знаю я Еремея, -- сквасил рожу сотник. -- Он этот лужок спокон веку своим считает. Слово сказать не успеем, пошинкует на окрошку. Чтоб по таким посольским делам шляться сотни две за плечами иметь надо.
-- Да где я тебе людей возьму? -- возмутился князь. -- Страда на носу, этих то кое-как насобирали.
Микула Селянович сдаваться не собирался:
-- Стрельцов дай.
-- Во, видел! -- показал князь кукиш и чуть слышно добавил: -- Не до посольств нынче стрельцам, воров ищут, али не ведаешь, что шапку мою парадную сперли?
-- Тогда не пойду! -- Отрезал Микула Селянович. -- Я сотник, сам назначил. Мне сотней командовать положено, а не десятком.
Князь рассвирепел:
-- Ах, так! Я тебя назначил, я тебя и разназначу! Ивашка, пиши указ!
Дьяк встрепенулся и замазюкал перышком по бумаге.
-- Готово, Ваша Светлость! Указ. Месяца и дня того же, что и предыдущий. Разжаловать сотника Микулу Селяновича в десятники!
-- Теперь пойдешь? -- поигрывая булавой, спросил Старобок. Бывший сотник с неохотой буркнул:
-- Теперь, пожалуйста.
-- Вот и ступай. Забирай людей и уводи за околицу. Пусть штаны, рубахи подлатают, посольство все же, а не голь перекатная. Через день-другой провизию пришлю, тогда и тронетесь. И смотри, пока с Еремеем вопрос не решишь -- на глаза не попадайся!
После всего услышанного работа послом меня уже не прельщала. А тут еще попался на глаза высокочтимый Леопольд де Бил. Шепчется о чем-то в сторонке с дьяком.
Два стервеца быстро нашли общий язык. Екнуло в груди -- на меня смотрят или показалось? Нутром чую -- любовь у нас с Ивашкой взаимная, расслабляться нельзя, иначе взнуздает и тащи его в рай на горбушке.
Штрафную сотню, а точнее десяток, вывели за околицу и вооружили кого чем. Мне достался шестопер, Ваньке с Васькой бердыши, Евсей заткнул за пояс топор, Федор размахивал булавой, остальным выдали рогатины. Пожалуй, Леопольд прав, с таким арсеналом именно наши кости и будут покоиться в поле.
Потопали дальше. Через три версты принялись обустраивать лагерь. За виднеющимся вдали лесочком начинались владения Князя Еремея. Лёнька рвался в бой, но степенный Микула одним взглядом остудил графский пыл. К вечеру в лагерь пожаловал Ивашка. Облачившись в парадную рясу, принялся обходить шалаши.
-- Покайтесь, соколы, -- взывал он к совести мужиков, -- за рубль с полтиной отпущу любые грехи. Не скупитесь, а то без покаяния сгинете. Сон мне вещий был -- заведет вас Микула в ад кромешный. За гривенник заупокойную прочту, пока живы, опосля может статься не кому будет.
Мужики робели, каждый знал пакостной характер дьяка, хоть денег не предлагали, но и в спор не лезли. У деда Кондрата сдали нервы, он схватил рогатину и бросился на Ивашку.
-- Я те прочту заупокойную! Вдоль хребта так окрещу, до пасхи память останется.
-- Супротив власти идти! За ересь от церкви отлучу! -- Не унимался дьяк.
Крапивин поплевал на ладони:
-- Сейчас из тебя херувима делать буду. Лично Господу жалобу понесешь.
Ивашка подоткнул подол рясы и бросился бежать. Орал, как слониха при родах:
-- Господин Леопольд! Граф де Бил! Лёнька!!!!
На зов из шатра выскочил заспанный полководец. Дьяк, отмахиваясь крестом от рогатины, укрылся за его спиной.
-- Что! -- срываясь на визг, заорал племянник Старобока. -- Покушаться на духовную особу! Пороть, всех пороть! Эй, вы, -- ткнул пальцем в братьев Лабудько. -- Связать взбунтовавшегося мужика. Я вам покажу, что такое дисциплина!
Ванька с Васькой потупили глаза и не сдвинулись с места. Оба косятся на меня, ждут указаний. Ситуация, скажу я вам. Приказ исходит от прямого начальника, да еще почти в боевой обстановке, а решение принимать мне. Граф исходил слюной:
