На севере, меньше чем в полудне пути, её ждал Атель Торалиен. Одетая в плащ Хеллеброн подошла к краю лагеря, босые ноги легко ступали по построенной гномами дороге, на обочине которой армия остановилась на ночлег.
Впереди сверкал поток, освещённый серебряными фонарями, установленными вдоль всего моста. Хеллеброн подошла к берегу и посмотрела вниз, на медленно бегущие воды. Она могла видеть краешек своего лица, её отражение искажалось. Волосы падали длинными косами, узкое бледное лицо тут и там прорезали тонкие шрамы от ран, которые она нанесла себе сама во время самых глубоких погружений в пучину ритуалов кхаинитов.
Она скинула плащ и сорвала короткое платье. Скользнув в воду, она коротко, по-девичьи, вскрикнула, когда холод охватил её, заколов кожу. Закрыв глаза, Хеллеброн окунулась с головой, опустившись на самое дно, ил поднимался между пальцев, пока течение ласкало тело.
Повернувшись на спину, она посмотрела из-под воды вверх. Свет фонарей качался и тёк над ней, так что казалось, что она плывёт в потоке звёзд. Хеллеброн подняла руки, потянувшись к мерцающим звёздам, руки, которые пролили столько крови. Её тонкие пальцы ковырялись в потрохах стольких жертв, что их невозможно было сосчитать, и неясные очертания каждого из них сейчас возникли в её разуме. Сменяющиеся лица и нехватка кислорода затуманили память.
Вода мягко поднимала Хеллеброн на поверхность. Лёгкими движениями она поплыла обратно к берегу, наслаждаясь абсолютным покоем. Она знала, что в то мгновение, когда её нога вновь ступит на камни улиц Атель Торалиена, начнётся настоящая борьба за власть. Найдётся много тех, кто расценит её как угрозу, и так же, как она ради своих целей принесла в жертву Летриуса, найдутся, со временем, и среди её последователей те, кто увидит в Хеллеброн противника.
Не раз за прошедшие годы, полные подобострастия и разочарований, Хеллеброн сомневалась в том, стоили ли её амбиции всех выпавших на долю трудностей. Такие сомнения всегда были недолговечны, рассеиваясь с первыми лучами солнца следующего дня.
Теперь, безмятежно плавая в реке, она вкрадчиво задала себе другой вопрос: было ли это тем, что она действительно хотела? Впереди её ждёт, Хеллеброн ни капли не сомневалась в этом, ещё больше боли, ещё большие жертвы. Если её приверженность этой жизни не была полной — она дрогнет.
К тому же оставалась ещё Лириэт. Она была частью растущей легенды, и Хеллеброн знала, что сестра сделает всё, о чём она попросит. Куда бы ни повела Хеллеброн, Лириэт последует за ней из чувства любви и долга. Лириэт приняла голод Хеллеброн, как свой собственный, выстраивая свою жизнь так, чтобы её сестра процветала. Хеллеброн не могла отказаться от сестры сейчас, не могла попросить её отойти и дать Хеллеброн выйти на первый план. Была ли она вправе впутать Лириэт в эту судьбу, даже не дав ей возможности выковать иной путь?
Солнце выползло на небо, осветив красным и багровым рваные облака. Шум просыпающегося лагеря нарушил тишину утра.
Вскоре Хеллеброн станет центром бури, захваченная работами по сворачиванию лагеря, суматохой по подготовке возвращения армии и того, что наступит после. Это была последняя возможность, её самая последняя возможность, чтобы ясно подумать о том, чего она хотела.
И сразу же мысли Хеллеброн вернулись к Морати, к усмешке на лице королевы, к презрению в её голосе. Спокойствие растворилось в воде, оставив Хеллеброн кипящей от гнева — столь же разъярённой и оскорблённой, как и в тот день, когда Морати выставила её за дверь своих палат.
Она не хотела угодить Морати, но при этом страстно желала произвести впечатление на королеву. Хеллеброн поняла, что не признание или утверждение она искала — жизнь, которую она выбрала, вышла уже далеко за пределы подобного. Хеллеброн хотела, чтобы Морати узнала боль, которую она — наверняка, намеренно — заставила испытать Хеллеброн. Морати пожалеет о собственном высокомерии и будет вынуждена признать величие Хеллеброн.
Все другие мысли исчезли, когда это решение оформилось в её разуме. Ничто другое не имело значения. Кхаин станет ключом к её власти, её средством, чтобы подняться наверх и без стыда посмотреть в глаза Морати. Меньшее стало бы провалом, лишь доказывающим, что Морати была права, когда столь пренебрежительно отнеслась к Хеллеброн. Никогда больше она не будет чувствовать себя столь маленькой, столь ничтожной.
