Воздействие листьев смягчило гнев Хеллеброн, но даже они не могли убрать его полностью. Взявшись под руку с Лириэт, она заставила себя безмятежно подойти к подножию лестницы, ведущей на подиум, и подойти к ожидавшему их на нижних ступеньках отцу. Слуги уже снимали гирлянды, а рабочие принялись разбирать сцену.
Первый взгляд Аландриана был полон извинений, и Хеллеброн почувствовала, как её гнев стал ещё слабее, впрочем, возможно, это было воздействие сон-дерева. Взяв протянутую ладонь отца, она поцеловала её, а затем подошла, чтобы неискренне обнять его. Лириэт сделала то же самое.
— Обстоятельства помешали нам, — сказал Аландриан, положив руки на плечи дочерей и притянув их поближе. — Подошло время сборки урожая, к тому же завтра отправляется торговый конвой в Галтир. Боюсь, кошельки в такие моменты имеют куда более весомое значение, чем я.
Аландриан повёл их в сторону дороги, ведущей к северу от города, где на самом высоком холме расположился семейный дворец, возвышающийся над гаванью. Хеллеброн могла разглядеть красную черепицу крыши центральной башни над домами и виллами квартала знати.
— Впрочем, всё это было не зря, — продолжил князь. — Сегодня вы будете хозяйками самого блестящего бала из всех, виденных Атель Торалиеном за долгие годы. Придут все великие и богатые, также будут и ваши старые друзья.
Хеллеброн подавила резкий ответ: это был не какой-то день рождения, отмечаемый вином и песнями, но поворотный момент в истории города. Глашатаи должны выкрикивать эти новости на каждом перекрёстке, поэты — петь песни о грядущем величии.
Она почувствовала мягкое пожатие руки Лириэт за спиной Аландриана, и немного успокоилась. Они двадцать лет трудились ради этого момента, так что могут позволить подождать ещё чуть-чуть.
— Звучит замечательно, папа, — сказала Хеллеброн. — Я уверена, мы произведём незабываемое впечатление.
Праздник начался тёплым осенним вечером, охватив весь сад и внутренние дворики, окружавшие виллу и башни князя Аландриана. Собрались несколько десятков самых влиятельных атель торалиенцев, во всём блеске своего великолепия. Слуги в красных мантиях ходили между общавшимися гостями с блюдами изысканно приготовленной еды со всех концов Элтин Арвана, а также вина виноградников вокруг города. Поздно цветущие растения увили арки и ворота, соединяющие внутренние дворики, террасы и лужайки, и наполняли воздух пьянящей смесью ароматов.
Князь был облачён в чёрный, сотканный из местной шерсти балахон с короткими рукавами, на шее висело золотое ожерелье гномьей работы, которое дополнительно украшал добытый в горах на юге рубин. Пищу подавали на лакированных подносах из древесины окрестных лесов, вино пили из фарфоровых бокалов, сделанных в ремесленных кварталах Атель Торалиена. С Ултуана не было ни единого зёрнышка, виноградинки или цветка.
Это было тонко спланированная Аландрианом демонстрация, не только показывавшая его личное богатство и влияние, но и напоминавшая о силе колоний, и Атель Торалиена в частности. Этот посыл был напоминанием об общей судьбе, и он не прошёл мимо собравшихся сановников. Сплетни из колоний занимали почти все разговоры, Ултуану досталось едва ли больше, чем мимолётное упоминание, так, пара слов, брошенных вскользь. Многие эльфы даже никогда не были на родном для их расы острове: колонисты первого и второго поколения, считавшие себя равно наггароти и торалиенцами.
Хеллеброн вступила в общественную битву рука об руку с Лириэт. Сёстры были одеты одинаково: длинные платья алого шёлка с глубокими вырезами, открывающими руки, спину и грудь почти на самой грани приличий. Волосы были покрашены под цвет платьев и уложены в замысловатые причёски: туго скрученные и торчащие, словно шипы, косицы, вместе их удерживали булавки с черепом на конце. Губы — накрашены ярко-красным, глаза подчёркивали чёрные тени, бледная плоть была припудрена, чтобы казаться надетой маской. На каждой была подвеска в виде руны Кхаина и тяжёлые браслеты, на которых змеились надписи, посвящённые богу Убийства.
Как будто уже одного этого не было достаточно для перешёптываний, Хеллеброн и Лириэт были вооружены. Несмотря на то, что некоторые из князей тоже носили мечи в ножнах, сёстры, с их парными кинжалами, заткнутыми за пояса, выглядели весьма неортодоксально.
