Дым от костров закрыл небеса. Огромнейший могильный курган рос с подветренной стороны от лагеря, там, где на старых пепелищах и в костровых ямах были свалены растрескавшиеся, обгорелые кости зеленокожих. Освобождённых Хеллеброн и Лириэт от своих утомительных обязанностей бывших прислужников Летриуса обуяла дикость, они визжали и кричали, пока лилось всё больше и больше крови, призывая кротчайших из наблюдателей подойти и взять жертвенные кинжалы во имя Кхаина.
На третьей и заключительной ночи последний пленник был живым брошен в огонь. Когда вопли агонии орка стихли, Хеллеброн и Лириэт вышли перед толпой, облачённые лишь в запёкшуюся кровь, их волосы свалялись от пропитавшей их крови жертв.
— Мы свободны! — объявила Лириэт. — Кхаин освободил нас!
— Дух Кхаина наполнил сегодня каждого, — продолжила Хеллеброн. — Завтра, когда костры догорят, мы смоем кровь с наших клинков. И всё же, Кхаин по-прежнему голоден. Он насытился дарами нашего могущества, как мы познали победу силами Его благословения. Кровью эльфов был спасён Ултуан, кровью великого Аэнариона мы были спасены от великих несчастий. Своей кровавой работой мы вырвали эти земли из лап дикости и сейчас можем обманывать себя тем, что мир будет длиться вечно.
— Этот мир никогда не познает покоя, ибо Кхаин никогда не насытится. Может пройти год, десять лет или сто, прежде чем мы снова будем призваны пролить нашу кровь. Тем не менее, в те тихие часы, в те дни ложного спокойствия, помните, что во тьме по-прежнему живут тёмные создания, которые стремятся разрушить нашу жизнь, украсть наши души и поработить нас для своих проклятых прихотей.
— Мы не можем позволить Кхаину погрузиться в сон. Без Его даров, без Его кровавой воли, что будет вести нас, мы будем слабеть, пока не обратимся в ничто. Наши враги вернутся — и мы должны быть готовы. Храните Кхаина в своих сердцах, удержите в себе Его силу, которую Он даровал нам.
— За Кхаина! — вскричала Лириэт, подняв окровавленный кинжал.
— ЗА КХАИНА! — взревела в ответ армия, потрясая оружием.
Хеллеброн смотрела на море лиц, мерцавших в отблесках пламени, так что казалось, в их глазах танцует жестокое ликование. Она увидела окровавленные мечи, кинжалы и копья и, наконец, почувствовала обожание, которое, она боялась, ей так и не удастся обрести. С каждым новым выкриком имени Кхаина, Хеллеброн всё глубже погружалась в данное мгновение, и оно было слаще всего, что она могла представить.
Это была слава. Это была сила.
Завтра они отправятся в Атель Торалиен. Но теперь не к бесславию, не к тихому незаметному приёму. На этот раз её имя разойдётся по всему городу, каждый эльф будет говорить о её деяниях.
Кхаин указал ей путь, и она готова выплатить Ему долг.
Глава пятая
Культ разрастается
Письма и гонцы были посланы впереди армии, чтобы объявить о возвращении верных воинов Малекита. Хеллеброн и Лириэт также написали своему отцу, настойчиво требуя устроить празднество по случаю их триумфального возвращение. Хотя и не рассказав, что именно случилось, сёстры всё же с гордостью сообщили Аландриану, что вся армия восхваляла их имена, и что он также должен показать, что гордится своими дочерьми, устроив для армии грандиозные чествования и организовав невиданные ранее торжества.
Хеллеброн добавила к письму и своё собственное личное дополнение, осыпав отца похвалами и благодарностями за ту поддержку, что он оказал ей. Она писала ему, что, когда вернётся в Атель Торалиен, всё изменится, и что вскорости не останется ни одного эльфа, который бы сомневался в его верховенстве. Он выйдет из тени Малекита, великий князь в ореоле собственной славы, и его имя будет навеки запечатлено в хрониках Нагарита.
Вернувшиеся вскоре гонцы принесли ответ Аландриана. Хеллеброн с упоением читала о ликовании, охватившем город, раздуваемом князем Малриадом и другими благородными. Аландриан обещал устроить торжественный приём для своих дочерей и заявлял, что не постоит за ценой, организуя достойные празднования успеха армии.
То и было причиной, почему Хеллеброн проснулась, охваченная большим ожиданием, в утро перед торжественным входом армии в город. Пока Лириэт ещё дремала, Хеллеброн вышла из палатки. Воздух был холодным, солнце ещё не поднялось из-за горизонта. Факелы и жаровни освещали ряды шатров, тишину нарушал лишь изредка лязгавшие доспехи прохаживавшихся патрулей.
