Взглянув на Лириэт, она увидела, что сестра, широко раскрыв глаза, ловила каждое слово жреца. Лицо Маэнредила раскраснелось, его дыхание стало прерывистым. Пытаясь вырваться из дурмана, Хеллеброн заметила и других в толпе, которые были затронуты подобным образом, их зубы обнажились, руки сжалась в кулаки. Покачнувшись, она развернулась к жрецу, который продолжал свою речь.
Его слова потеряли всякий смысл, и тепло пламени напоминало обжигающий лёд на коже Хеллеброн. Это было приятное ощущение, расслабляющее и бодрящее одновременно, словно томный танец с прекрасным женихом, который обещал куда более бурные деяния чуть позже. Хеллеброн почувствовала тяжесть плаща, давившего на плечи, и рывком сбросила его на землю, радуясь освобождению от его удушающего захвата.
Прикосновение руки к коже вызвало дрожь возбуждения. Она провела длинными ногтями по изящному горлу, наслаждаясь новыми ощущениями. Каждое чувство было усилено пением жреца и его последователей: дым, потрескивание пламени, ветер, касающийся кожи, мягкость земли под ногами.
Хеллеброн хотелось ещё усилить эти чувства и удержать их. Она сорвала сапоги и отшвырнула в сторону, упиваясь прикосновением земли к обнажённым ступням. Её одежда была слишком тугой, она душила её, была барьером между ней и миром. Она вцепилась в воротник своей свободной рубашки и собралась было освободиться от её тканой тюрьмы, когда почувствовала на плече руку Маэнредила.
Внезапное касание вырвало Хеллеброн из транса. Но, по-прежнему находясь под воздействием дурмана, она не испытывала ни малейшего смущения за свои действия, ибо неожиданно обнаружила, что была не одна.
Что-то рычало и ворчало во тьме за пределом света костра. На миг Хеллеброн охватил страх, что какое-то существо пробралось в лес, возможно, кровожадный дух самого Кхаина. Она прижалась к Маэнредилу в поисках защиты и увидела, что Лириэт вцепилась в другую руку их спутника, широко раскрыв глаза от волнения, тонкая струйка крови стекала по её подбородку из прокушенной губы.
Что-то продиралось через подлесок.
Отблески огня, отражаясь в глазах, приближались из тьмы. Эльфы замолчали, во все глаза уставившись на приближающееся создание. В наступившей тишине задыхающийся хрип разнёсся надо всей поляной.
Зверь из леса, наконец, появился. Ростом он был примерно с эльфа, но гораздо шире в плечах и груди. Козлиная голова с шестью вьющимися рогами, руки и ноги покрыты шерстью, и, хоть и в вертикальном положении, но ходил он на копытах, а не ногах.
Хеллеброн вздрогнула, но вокруг, казалось, никто не выказал даже намёка на беспокойство. Только оправившись от первоначального шока, она заметила, что руки зверолюда были завязаны за спиной, а чуть позади за зверем шли солдаты-наггароти с копьями наперевес.
Красные глаза раздражённо взрёвывавшего зверолюда впились в окружающих его эльфов, сердитых и растерянных. С рычанием, обнажившим ряд заострённых зубов, он ринулся на собравшуюся аудиторию. Ближайший охранник среагировал мгновенно, врезав древком копья по ногам существа и свалив его в центр покрытой золой, вытоптанной поляны. Тварь скорчилась в пепле, и подошедший второй воин врезал копьём по челюсти зверолюда, оглушив создание.
Вздёрнутый обратно на ноги, пошатывающийся зверолюд был подтащен к первосвященнику. Прислужники мгновенно облепили жертву, поставив зверя на колени и оттянув назад голову за рога и шерсть, обнажая его могучую груди и увитое венами горло. Первосвященник осторожно провёл кинжалом по собственной груди, прочертив тонкий разрез на коже. Единственная капля вытекла из ранки. Первосвященник позволил ей упасть в подставленный кубок.
Повернувшись к огню, он поднял кубок в здравице.
— Я приношу в жертву собственную кровь, потому что вся кровь течёт быстрее во имя Твоё, могучий Кхаин, — первосвященник повернулся обратно к своим последователям. — Со временем мы все будем молить, чтобы отказаться от себя во имя Твоё на поле кровопролития.
— Хвала Кхаину, — выдохнула толпа.
Хеллеброн во все глаза смотрела на зверолюда, когда тень от нависшего над ним первосвященника накрыла зверя. Нож блеснул в свете костра, и на тёмной коже груди зверя появилась красная полоса. Снова и снова опускался острый как бритва нож, едва касаясь тела жертвы. Вскоре кровь текла из двух десятков ран по всему телу и рукам зверолюда. Порезы были настолько тонкими, что казались Хеллеброн красной паутиной, сплетённой каким-то неизвестным пауком. Кровь стекала по грубой коже зверя, пропитывая шерсть и собираясь в складках плоти.
