Прислужники снова вздёрнули зверя на ноги, и кровь ещё сильнее заструилась из его ран, пятная вытоптанную землю.
— Пусть это будет первой из многих жизней, которую Ты отведаешь в ближайшие дни! — крикнул первосвященник. — Хвала Кхаину!
Он вонзил кинжал в живот существа.
— ХВАЛА КХАИНУ! — взревела толпа.
Дико взревев, зверолюд попытался было сопротивляться, но был брошен на землю. Четверо прислужников напрыгнули на зверя и, вонзив в порченую плоть длинные ногти, прижали его лодыжки и запястья. Остальные мгновенно приступили к работе, клинками и крюками разрезая кожу, мышцы и жир, обнажая кости и внутренности. Кусок за куском зверолюд был вскрыт и выставлен на всеобщее обозрение.
Хеллеброн была очарована. Замысловатость работы увлекла её. Каждый росчерк кинжала был приложен с любовью, напоминая смертоносную ласку. Кровь гипнотизировала: эссенция жизни, постепенно покидающей крепкое тело создания. Показались скользкие трубки и странного цвета органы, и прислужники принялись за рёбра создания, разрезая их и отжимая одно за другим, открывая взглядам лёгкие и сердце. И всё это время первосвященник держал чашу, наполняя её хлещущим багрянцем.
— Хвала Кхаину! — пронзительно выкрикнул первосвященник.
— ХВАЛА КХАИНУ! — взревела толпа.
Первосвященник закончил работу, передав чашу с кровью помощнику, чтобы самому вырезать дико бьющееся сердце создания. Мгновение оно ещё билось в его руке, выкачивая кровь на обнажённую плоть руки эльфа.
— ХВАЛА КХАИНУ!!! — разнёсся над лесом вопль, и Хеллеброн поняла, что и сама присоединила свой голос к взревевшим в поклонении эльфам.
Первосвященник швырнул окровавленное сердце в яростное пламя, его лицо было обращено к небу. Хеллеброн подняла голову, и показалось, что сами звёзды на мгновение полыхнули красным. Она ощущала энергию, закручивающуюся вокруг поляны: в воздухе, в земле, в эльфах вокруг неё.
Это была сила. Это была сила, к которой она могла прикоснуться, контролировать, формировать её узор.
Кубок с кровью пустили по кругу, каждый эльф, бравший его в руки, делал глоток. Пока кубок совершал круг вокруг поляны, Хеллеброн беспокойно переминалась с ноги на ногу, сгорая от желания приобщиться к силе зверолюда, отчаянно жаждая ощутить благословение Кхаина.
Лириэт испила первой, слегка смочив губы, краткие морщины отвращения появились на её лбу. Маэнредил же набрал полный рот, с удовольствием проглотив звериную кровь. Он улыбнулся Хеллеброн, обнажая испачканные кровью зубы и багровые дёсны.
Хеллеброн чуть ли не вырвала кубок из его рук. Она была последней. Содержимое кубка она выхлестала одним судорожным глотком, ощутив железо, и лес, и голод. Густая жидкость скользнула по горлу и наполнила её теплом — не теплом крови, а чем-то другим. Она провела пальцем по краю бокала и слизнула последние липкие пятна.
Хеллеброн вдруг осознала, что все взоры обращены на неё. Беспокойный ропот разнёсся над толпой. Она повернулась и бросила пытливый взгляд на Маэнредила.
— Последняя кровь для Кхаина, — тихо сказал капитан. — Она должна быть вылита в пламя.
Испуганная, Хеллеброн развернулась к первосвященнику.
— Я не собиралась проявить неуважение! — выкрикнула она. — Я не знала.
Первосвященник ничего не сказал, когда один из прислужников вырвал бокал из рук Хеллеброн.
— Стой! — прорычала Хеллеброн. Она вырвала кубок и оттолкнула протестующего прислужника. После чего прошествовала через поляну и остановилась прямо перед первосвященником, протягивая ему кубок.
— Сделайте это, — сказала она.
Жрец-кхаинит взял кубок, но Хеллеброн не выпустила его, вместо этого притянув его к своему животу. Другой рукой она схватила жреца за запястье и потянула руку, которая держала жертвенный кинжал.
— В знак извинения я предлагаю могучему Кхаину свою кровь.
Хеллеброн заставила руку первосвященника опуститься. Лезвие кинжала чиркнуло по груди эльфийки, прорезав кожу. Кровь хлынула из раны и полилась в кубок. Ощущение было почти непреодолимым, белый жар, который прожёг её до самого сердца.
— Слава Кхаину! — выкрикнула она, отталкивая первосвященника прочь.
Кхаинит в замешательстве смотрел на Хеллеброн. Разочарованная, она выхватила кубок у него из рук и подошла к огню. Перевернув сосуд, она отдала пламени собственную кровь.
