— Однако мы оценили ваши усилия. — Поликарп положил трубчатые пальцы на плечо моего брата. — Можете предоставить квитанцию на оплату расходов по телепортации.
Вид у Марк стал такой, словно он вот-вот разродится огромным и свирепым чудовищем.
— Не понимаю я вас, творений, — прохрипел он.
Ангельская улыбка появилась на лице Поликарпа, а за ней последовало презрительное фырканье.
— Читая писания Дарвина, я преисполняюсь благодарностью за чудо случайности, которая привела к моему появлению на свет. «Происхождение видов» учит, что жизнь — это братство видов, связанных удивительными генными нитями.
— Вы, научные миссионеры, желаете лишить нас этого священного наследия. — С явным презрением Ипполит швырнул чертежи модели-346 в ящик. — Вы утверждаете, что мы существуем по воле Гарвардского университета, придуманы группой биосоциологов и причины нашего возникновения известны только им.
— Когда мы слышим это, — кипятился Тертуллиан, — то чувствуем, что души наши, лишившись смысла бытия и духовных ценностей, раскалываются, как оболочка вылупившегося насекомого.
— Нет, нет. Вы не правы, — запротестовал Марк. — Быть ребенком Гарварда — почетное звание.
— Нам еще многое надо сегодня обсудить, — прервал его Ипполит, свистя в пустую трубку.
Моему брату не удалось сдержать презрительной усмешки.
— Второй пункт.
Поликарп поставил птичку в повестке дня.
— Усовершенствование факультетского массажного кабинета.
17 июля 2059 года
Посреди нашей гостиной стоит ящик, который я заколотил большими гвоздями, словно гроб. Мы пользуемся им как кофейным столиком.
Марк ходит мрачный. Вместо того чтобы поговорить со мной, он цитирует Герберта Спенсера: «Никакое неверие не сравнится со страхом, что правда будет неприятной».
18 июля 2059 года
Ненавижу эту планету.
21 июля 2059 года
Спускаясь к завтраку, я заметил, что крышка ящика взломана. Большинство чертежей и голограмм пропали.
После обеда я читал лекцию о сверхгравитации, но мои мысли уводило в сторону… в аудиторию 329, в класс Марка. Что происходит там? Со страхом я отсчитывал минуты. У моих студентов — даже у мисс Бландины — враждебный, настороженный вид, как у стаи кошек, подкрадывающихся к птичнику.
Уже далеко за полночь мой брат-близнец ввалился в коттедж шатаясь, по лицу его блуждала рассеянная улыбка. В руках он сжимал доказательство существования специального творения. Его дыхание было сладким от спиртного, пропитавшего его мозги.
— Они вняли мне, — промямлил он, с трудом выговаривая слова. И бережно уложил доказательства в ящик. — Они слушали! Задавали вопросы! Поняли! Рационализм — чудесная штука, Пирс!
22 июля 2059 года
Мои вспотевшие пальцы прилипают к клавиатуре компьютера…
Толпа появилась на рассвете, две дюжины андроидов в черных покрывалах и кожаных масках. Вытащив Марка из кровати, они поволокли его, брыкающегося и бранящегося, в сад. Я умолял их взять меня вместо брата. Появилась веревка. Дерево, к которому они привязали брата, было похоже на опущенный вниз коготь гигантского грифа.
Хозяйка Вика плеснула на дрожащего братишку керосином. Кто-то чиркнул спичкой. Андроид в капюшоне с пустой магниевой трубкой, торчащей изо рта, сложил ладони крестом и зачитал Закон № 31428 из тома 37 Общественного права. Марк начал выкрикивать что-то о чертежах. Пламя объяло моего брата, и душераздирающие крики его пронзили темноту и впились в мой спинной мозг. Я ринулся в смрадный дым, сходя с ума от звуков, что раздаются, когда давят сапогами переспевшие фрукты: с таким звуком лопаются человеческие внутренности.
То, что осталось через час от Марка, — мешок оплывшего, горелого бута, которому никогда уже не стать иерархом геофизики, — вызывало мысли уже не о погребении, а о захоронении отходов.
30 июля 2059 года
Естественное состояние Вселенной — мрак.
3 августа 2059 года
Я вошел в аудиторию факультета Передовой Правды с опозданием на несколько минут. Портфель, как маятник, болтался в руке. Собравшиеся студенты почтительно смолкли.
Мистер Валентин подался вперед. Мистер Каллист глядел с любопытством. Мисс Василиса казалась преисполненной внимания.
