Осип осторожно отстранил чемоданчик, как будто это и не его.
— Подыми, — скомандовал мертвец.
Осип послушно взял чемоданчик.
— Идем! — Покойник взял Осипа за воротник и поволок его к зданию школы, потом ткнул в раму одного из окон первого этажа. Окно распахнулось. — Давай влезай, — скомандовал мертвец.
«Вот оно что, — подумал Осип, — он меня не только ограбит, он меня еще и разденет». Осип почувствовал себя глубоко оскорбленным. Действительно, работаешь, стараешься, вкладываешь в них, можно сказать, всю душу, а они, гады...
— У тебя с собой инструмент? — спросил мертвец.
«Вот начинается», — горько вздохнул Осип.
— Ну, давай замораживай, — властно произнес покойник. — Только с годовой гарантией, понятно?
— Это мы сделаем! А сто рублей?..
— Какие сто рублей? — изумился покойник. — Ты уже один раз подхалтурил.
— Ну нет, нет, что вы, — не стал спорить Осип. — Я только хотел сказать: «Вам не холодно? Вы не простудитесь?»
Покойник с усмешкой посмотрел на Осипа, и Осип даже сконфузился. Но войдя в привычную работу, Осип совершенно успокоился. Через полчаса все было готово.
— Так, значит, в наилучшем виде, с гарантией, — сказал Осип. — Извините, как вас звали?
— Иван Петрович.
— Иван Петрович, может быть, того?..
— А почему бы и нет?
Они споро дошли до оживленной улицы и еще успели проскользнуть в гастроном до закрытия. Осип крикнул на весь зал: «Кто третий?» Мрачный железнодорожник молча выложил семь рублей, и через пару минут они в стремительном темпе раздавили на троих бутылку водки.
В последние годы моей жизни меня бесконечно мучили денежные проблемы, точнее, вот эта постоянная необходимость зарабатывать деньги. До пенсии надо было еще потеть и потеть. А потом, разве пенсия — это выход, когда нам не хватало моей зарплаты? Пенсия — это в два-три раза меньше. Каждый день мы записывали наши расходы, считали, пересчитывали, экономили, откладывали деньги на отпуск, на новый костюм, на новые ботинки. Вот моя дочь хочет новую юбку, вот моя жена хочет новое платье, вот надо купить шапку, которую я так и не купил для себя. И я думал, когда же это все кончится, когда же я смогу жить спокойно, без того, чтобы все время подсчитывать и записывать: два рубля — хлеб, пятнадцать рублей — мясо, двенадцать рублей — носки... Постепенно я понял, что это никогда не кончится. И даже если бы я зарабатывал в два раза больше, все равно моя семья тратила бы точно так же — в два раза больше. Где выход? А с другой стороны, я помню, что когда я ушел из авиации и начал вести жизнь бедного студента, когда я женился и мы жили на случайные заработки, у меня было довольно легкомысленное отношение к моему материальному положению. Нет денег? Ну и ладно, к черту! Это мне не мешало, как говорится, наслаждаться жизнью. А почему? Потому что тогда я жил надеждой: конечно, сейчас нелегко, но вот после окончания института, через несколько лет...
Да, в молодости я много работал, причем за нищие заработки. Во время войны, попав в окружение, я голодал — ну и что? Я был готов терпеть еще большие лишения, ибо был убежден: когда-нибудь мне все это зачтется, наступит и для меня спокойная обеспеченная жизнь. Подчеркиваю: именно жизнь, а не беззубая немощная старость. Шли годы. Я получил солидную должность, приличную, по общим понятиям, зарплату, но о том, чтобы жить в свое удовольствие, не могло быть и речи. Я не только стал ощущать постоянную нехватку денег, я понял, что их будет всегда не хватать. Тем временем работать мне было все труднее — слабела память, участились головные боли, я просто не выдерживал темпа и на прежнюю работу расходовал больше сил. Какой уж тут заслуженный отдых!
А требования росли. Я видел, что молодежь, вчерашние мои ученики, меня обгоняют. Прилагая неимоверные усилия, я старался не отставать. Пожалуй, лишь иллюзия, что когда-нибудь станет лучше, сохраняла мне жизнь. «Утраченные иллюзии!» Я мечтал, что получу более просторную и удобную квартиру, я жил этой мечтой, а кончилось тем, что в мою старую квартиру однажды внесли мой гроб. Я не подозревал, что хорошенькое лицо любимой девушки застынет в тоскливой гримасе и станет как бы маской, неизменяемой в течение двадцати лет нашего супружества. Я не подозревал, что молодая девушка постепенно превратится в женщину, которую я изучил до мелочей и которая все знала обо мне — каждое мое слово, каждое мое действие. Не подозревал, что моя должность в управлении, которую я считал только первой ступенькой на пути наверх, со временем станет моим «вторым я», что последние девять лет моей жизни я буду уже не Николаем Александровичем Сергеевым, не человеком с определенными свойствами и чертами характера, а только «начальником отдела Сергеевым». И эта должность — начальник отдела — определяла и исчерпывала всего Сергеева. Сергеев любил смотреть кинокомедии, читать книги по истории, выключал телевизор во время спортивных передач, тяжело сопел при быстрой ходьбе, любил выпить за едой стопку водки, постоянно вспоминал веселых ребят Сашку Пахомова и Ваську Лазутина, обсуждал повышения и переводы сотрудников в своем управлении, ругал современную молодежь, мечтал о рыбалке, каждый вечер перед сном проверял, выключен ли газ на кухне...
