Что ж, разве я могу ее согреть? Ведь на моем лице даже снежинки не тают...
Я замечаю, что всю ночь провел в кресле. Да, я не спал всю ночь. Я встаю и, не зажигая света, подхожу к окну. Я смотрю на улицу — ночь уходит. Снег становится все более серым. Темный квадрат дома напротив моего окна пробуждается, уже смотрит на меня двумя оранжевыми глазами. И еще один глаз зажигается, голубой. Странный свет от абажура... Вот уже открылось несколько глаз, а вот уже и все окна на третьем этаже освещены. Они отражаются на мостовой резко очерченными светлыми квадратами и прямоугольниками. С сугробов ветер поднимает белые хвосты. Из подъезда быстро выходит человеческая фигурка, поднимает воротник пальто, исчезает за углом танцующей походкой. Постепенно светлые квадраты и прямоугольники на мостовой выцветают. Я перевожу взгляд на крыши. Они, как могильные плиты, покрытые снегом.
Боязливо, цепляясь за выступы фасадов, за балконы и карнизы, пробирается день — день, когда мы, мертвые, пробуждаемся. Дичь, чушь — однако первая бессонная ночь в этой новой моей жизни! Зачем я ворошил прошлое, зачем я вспомнил Наташу? Неужели я опять хочу стать живым? Господи, сколько мороки! Ну, допустим, я приду к Наташе, а у нее новый друг? Плюс — я испугаю ее смертельно. И даже если все уладится, надо будет расхлебывать дело со своей первой семьей. Хлопоты, нервотрепка, истерики. К тому же дружный коллектив банщиков меня обвинит в моральном разложении. Ведь и в бане местком не дремлет.
Повторяю — зачем мне это все нужно? Я достиг того состояния, о котором мечтал, — абсолютное спокойствие и полное равнодушие ко всему. И вдруг... Нет, наверно, я попросту подтаял. Надо бы мне заново заморозиться.
* * *
Странный случай произошел в декабре 57-го года с Осипом Кочетовым, рабочим городского коммунального хозяйства. Когда на улице был вечер и трещал мороз, он возвращался домой. Прохожие словно вымерли, ни души. Фонари почему-то не горели, и лишь луна светила сквозь бегущие облака. Дорогу Осипу перешла черная кошка, что было — видит Бог — недобрым знаком. К тому же кошка зловеще мяукнула. Громадная сосулька упала перед Осипом и разлетелась вдребезги.
Высокий мужчина, выросший как будто из-под земли, бросил на Осипа внимательный взгляд. Этот взгляд мог бы внушить тревогу кому угодно, но не Осипу. Дело в том, что он только что пропустил пару стаканчиков и был в том приподнятом состоянии, когда вспоминаешь — мол, «бывали дни веселые» и еще про «одну возлюбленную пару», которая всю ночь гуляла до утра... Тем временем мороз крепчал и тротуары постепенно превращались в каток. Осип, привыкший возвращаться домой в пьяном виде, все еще мужественно держался на ногах, хотя ему и приходилось, как лыжнику, сгибать колени и, как конькобежцу-фигуристу, махать артистически руками, чтоб не грохнуться окончательно.
Вот Осип завернул в узкий переулок между темным зданием школы и забором, и тут он услышал за собой шаги. Если б Осип обладал хоть малой частью интеллигентности, он бы без труда угадал, что так обычно шагают Командоры, когда они наносят светский визит своей донне Анне. Но, во-первых, Осип ушел из школы после седьмого класса, а с тех пор — это было уже лет тридцать тому назад — он не читал ни одной строчки, кроме объявлений в «Вечерней Москве». А во-вторых, Осип сам был немножечко Дон-Жуаном, ибо как раз намеревался завернуть к своей давней подружке дворничихе Катьке. Приятные мысли несколько усыпили его бдительность, он сделал неверный шаг, поскользнулся и упал кому-то на руки. Осип сразу протрезвел. Ведь руки, которые крепко его держали, ни в коем случае нельзя было назвать Катькиными. Осип поднял глаза и увидел над собой незнакомое, не особенно приветливое лицо в меховой шапке. Незнакомец нахмурил брови.
— Ну, здравствуй, я тебя нашел. Ты меня не помнишь? Еще бы, как тебе помнить? Ведь через твои руки прошли тысячи. Посмотри, это твоя работа? — Незнакомец еще ниже склонился, и Осип увидел на его щеке царапину.
«А, это мертвец», — понял Осип и почему-то сразу почувствовал себя немного лучше. С трупами он привык иметь дело. Да, несомненно, это был покойник, и лицо как после третьего инфаркта. «Явно я клал его в гроб, — подумал Осип. — А теперь, наверно, он воскрес и решил взять обратно свои сто рублей. Да плюс еще чемоданчик с инструментом прихватить! Грабитель!»
