Бешеный волк - страница 83

Шрифт
Интервал

стр.

– Я ведь окончила школу художественной резьбы по дереву, – начала свой рассказ она, и едва тут же завершила его, добавив, почти не разжимая плотно сжавшихся губ – С тех пор терпеть не могу тупых ножей. Хотя, не зная ее истории, я мог бы и не догадаться о том, что эти слова могли быть завершением. Так во всем: чтобы что-нибудь понимать – нужно хоть что-нибудь знать.

– У меня была собственная мастерская в Рубе.

– Где? – переспросил я.

– Местечко такое – Руба. Под Витебском – Репинские места.

Насчет Репинских мест – я поверил на слово. Верю же я в то, что в каждой деревне под Москвой когда-то была дача Сталина. Но потом посмотрел в интернете – действительно, Репин бывал в Рубе, и, даже, что-то там делал.

– Работа нравилась. Заказов много – из Витебска в мастерскую на такси ездила.

А потом все рухнуло.

Началась такая кутерьма, что никто ничего понять не мог, – Лада замолчала.

– Многое не понятно нашему разуму, – сказал я, чтобы она не останавливалась, – Хорошо, что мы не всегда знаем, что именно…

– В общем, оказалась я безработной. Лукашенко посчитал, что искусство нам не нужно.

Это был первый и, кажется, единственный прокол в ее рассказе.

Разумеется, я не испытываю ни малейшей симпатии к Лукашенко – я, вообще, не люблю людей, берущих на себя право говорить от имени всего народа.

И никогда его не слушаю потому, что если человек берется говорить от имени всех – он может говорить что угодно – уже не важно, что именно, он говорит.

Но я не верю в то, что даже самый тупой или зловещий лидер государства может считать, что искусство не нужно стране.

Правда, когда я сказал что-то подобное Ване Головатому, он, почему-то вздохнув, ответил:

– Это не ко мне. Это – к психиатру…

– …Муж тоже бросил свое КБ – зарплату не платили.

Не знаю, хорошо ли он работал конструктором, но ни кем другим он работать не хотел.

А может – не умел.

Надо было как-то устраиваться, а он вдруг стушевался, прострационировался.

Стал нервным и безразличным одновременно.

По-моему, он даже не искал новую работу – все дни валялся на диване, а злость срывал на мне.

Мы стали ругаться.

Вначале из-за ничего, потом – из-за всего.

Несколько раз я находила для него работу – балконы стеклить, домофоны ставить, но он, походив дня два-три – бросал.

И знаешь – каким был его основной аргумент?

– Каким? – мне на самом деле было интересно, какими могут быть аргументы у тех, кто не хочет зарабатывать деньги.

– Я – интеллигент, а ты хочешь, чтобы я лопатой махал, – и однажды я не выдержала:

– Для того, чтобы быть интеллигентом – оказаться без денег мало! – а потом хлопнула дверью и ушла к отцу.

– А – он? – Остался мужчиной, для которого даже слова женщины – не повод задуматься…

– Может, у него просто высокое самомнение – это такая черта характера, – зачем-то сказал я. – Высокое самомнение – это не черта характера, а диагноз…

Я еще не знал, что буду делать с ее историей, он отметил, что она пыталась сохранить своего мужа.

Раньше я думал, что женщины в принципе – самой безответственной вещи на свете – склонны к крайностям.

Оказалось, что к крайностям в оценке поступков женщин, склонен я, а женщины просто очень часто оказываются хуже или лучше своих избранников…

И понял, что Лада способна на поступок.

Каждый поступок – это премьера.

Только вот на аплодисменты может рассчитывать не каждый.

Уже это делало ее исключением.

Впрочем, исключения тоже допускают исключения, но они нужны хотя бы тем, что делают правила необходимыми.

С этого момента я стал слушать ее очень внимательно.

Даже, не смотря на то, что она была очень красивой.

В дальнейшем, эти два: «очень», – сопровождали все наши разговоры…

Она как будто бы угадала мою мысль:

– Люди сходятся с людьми не из-за их свойств, а просто так.

– Для чего же тогда существуют свойства? – вообще-то мой вопросик был так себе, не семи пядей требующий, но все-таки из тех, на которые современная философия так и не ответила.

– Для того, чтобы эти свойства терпеть и прощать.

До тех пор, пока хватит сил…

– …На завод, на никакую зарплату идти не хотелось.

Да и инфляция.

– Инфляция? – переспросил я. Для меня теперь это слово было чем-то из прошедшей жизни.


стр.

Похожие книги