А самого боярина всё ещё не отпускала немота. Персу совсем не нравилось, что звучит лишь его собственный голос.
— Здорова ли? — по-купечески озирал он великолепный её стан.
— Да.
— Встань же! — наконец выжал из себя боярин.
Ргея, опустив ресницы, не обратила на его слова ни капли внимания: команды Вертфаста ей теперь были не нужны. Она жестом пригласила покупателя садиться. Тот устроился рядом, локтем откинулся на подушку мягкого дивана, снисходительно предложил проделать то же и пожилому, обмякшему человеку. Девица утвердительно кивнула головкой, как будто соглашаясь с персом.
Иегуды был увлечён и покорен самообладанием русской богини, игрой её ума и женственности.
— Вы всё обговорили? Цена назначена? — очаровательно улыбаясь, с неподдельной заинтересованностью спросила Ргея.
Иегуды отвёл озорные глаза к присевшему за ним хозяину сокровища, потом с похотливым воздыханием прямо заявил женщине:
— Дело улажено. Я дам любую цену! — Перс мягкой ладонью огладил хрупкую талию Ргеи, чуть притянул её к себе, цепко изучил радугу и блеск прекрасных глаз богини. Она же ещё и открыла ротик, демонстрируя жемчужные зубки.
— Цену я тебе завтра скажу! — выкрикнул сзади Вертфаст.
— Я могу заплатить и сейчас...
Дверь стукнула ручкой о стену. Две пары мягких, сафьяновых сапог, словно кошачьи подушечки, легко внесли на середину светёлки Сароса и Стемида. Животный ужас обрушил сознание троих сидящих.
Перс встал и вытянулся перед серого цвета призраками, косясь на открытую дверь, — к ней подошли друзья купцы и наблюдали за ворвавшимися готами.
Вертфаст закинул голову в потолок. Гримаса на его лице более походила на злорадную улыбку.
Ргея сделалась красной, чёрные бездонные глаза будто просили милости у высших сил. Но просьбы эти были направлены ко второй, внутренней Ргее, всегда подсказывавшей и предостерегавшей. Гордая, ни в чём не виноватая душа девушки совестилась и кипела омерзением, неприятием всех, здесь собравшихся, всего этого проклятого стечения жаждавших её прелестей.
Сарос не узнавал её — он лицезрел перед собой одержимый бесовским отвращением лик. Страстный влюблённый не мог отыскать в этой комнате Ргею.
— Я у Херсонеса взял золото весом с коня, — обратился он к её подобию ледяным голосом. — А войско их оставил без мечей.
Иегуды оглядел с головы до ног двух варваров — ничего приличного из одежды, кроме сапог, на них не было. Он, щурясь, оценивал нынешнюю покупку и откровенно сожалел о внезапно подпортившемся качестве её.
Ргея сумела-таки сморгнуть и опустила глаза, решив более ничего не говорить.
В светёлку ворвался обрадованный Пётр.
— Они одни! Нет с ними армии! Правы были посланцы, что рассказывали о конце этих чёртовых варваров! Флот, мне сообщили, есть, но никакой армии и близко нет! — вопил по-гречески старый купец молодому. — Сейчас вот гонцы съехались! — не мог успокоиться грек, готовясь уже распорядиться, чтобы убрали отсюда треклятых дикарей, связали и утопили в море, как завшивевших собак.
Готы не поняли ни слова.
— Поедешь со мной?.. Я там — царь, — говорил темечку, переносице, кончику носа, припухшим губам мнимой невесты Сарос. Стемид тоже не замечал осмелевших, гоголем ходивших вокруг них купцов, наблюдая за любовью конунга.
— А что у тебя там — город? Дом ли? Хоть кровать?.. Вы же под землёй на медвежьих шкурах спите! И солнце к вам не ходит, оно за Тавром западает... — разложила всё по полочкам багряная лицом Ргея. — Армия погублена... Я не хочу тоже погибнуть, Сарос.
В голове конунга промелькнула мысль о заразе, «подаренной» войску херсонесскими шлёндами. «Но она, сидя здесь, ничего не может знать ни о болезни, ни об армии!» — успокоил себя он.
— Армия не погублена, она измотана, — вкрадчиво начал объяснять он. — Если я позову — она вновь придёт.
Но Ргея не поверила словам возлюбленного. Она ощутила свою правоту от той оправдательной лжи, и взор её стал жёстким.
— Так почему её нет с тобой? Не лги же! Зачем это?
— Может быть, я и лгал когда, но ты этого не слышала! — вскричал уязвлённый неверием гот.
Окружавшие их возмущённо вздрогнули, посмотрели друг на друга, соглашаясь, что неудобного варвара пора унять. «Броситься на них двоих скопом? Всем вместе, дружно, по знаку... Но эти два поджарых быка уложат замертво не одного из нас... А то и всех...»
