Сидел долго... Видел пол, потолок, шастающих совершенно бесполезно вокруг него слуг... «Остались дочки... А что будет с городом?.. И почему я не отвязанный купец, почему моя семья не в тёплом логове вдали от Дикого Поля?» — сокрушался он.
С приходом хозяина все в доме чуть поутихли. Но глава семейства молчал, был занят своими мыслями, и шумок деловитой деятельности постепенно воскрес. Ездили по полу лавки и тумбы, в кухонном пару девки выслушали громкий нагоняй, матушка, косясь на подавленного чем-то супруга, вслух сетовала на развал в хозяйстве.
— Если не надобно, так снесите на улицу — там вмиг подберут!..
Вертфаст очнулся, потому что старуха пихнула его неловким движением: ей что-то понадобилось за его спиной.
— Давай, выкини всё! — дерзила она, чуть отстранясь. — Тебе же ничего не нужно!.. Чего торг деревянный не устроите для степного народа за городом, как прежде? Разбежались, что ли, все от вас?
— Где Бекума? Отчего сестре на улице не поможет?
— Наверху она. С Ргеей в комнатах дырки конопатят... Встань-ка. Ждёшь кого?
— Не лезь ты ко мне! Хлопочи молча!
Указка была сделана тоном мягче, чем обычно, и Кламения, пользуясь случаем, попросила мужа посидеть где-нибудь ещё.
Вертфаст вышел на крыльцо. Детвора разом смолкла. Подошла Рада, похвалилась работой. Отец одобрительно покачал головой, погладил дочь по плечу.
Подошёл подросток, отозвал боярина в сторонку и сообщил, что скоро будет Иегуды. Незавершённые дела были поспешно брошены, дом начал готовиться к гостям.
Иегуды прибыл в обществе всех видных купцов. Как по сговору, никто не вспоминал о трудностях последнего времени. Все старались быть непринуждёнными, говорливыми, смешливыми, компанейскими.
Вертфаст вызвал дочек — те кланялись, мило улыбались, за что получили подарки, деньги, а также оценивающие взгляды молодых и старых.
Вина не пили. Слушали музыку гуслей, рожков и свирелей, запросто судачили.
— Что скажешь, брат Иегуды? — проговорил тихо Вертфаст, повернув к застолью открытое, лучистое лицо — точь-в-точь как у заправского тамады.
— Чего попросишь за снежный алмаз свой? — Иегуды за плечо обходительно увлёк боярина от стола. — Какую назовёшь цену?
— Нет, не алмаз, а веточка хрупкая да душу радующая.
— Знаю я плута хитрого! Ты-то не прогадаешь своей корысти! — сделал перс комплимент.
— Какая корысть? Родная она нам всем стала...
Вертфаст вдруг подумал, а не предложить ли лучше старшенькую — Бекуму?.. Но грешная мысль о родной кровинке тут же и пропала.
— Жил бы город! Будет богатство — всех устрою и гостей не обижу! — для оставленных за столом гостей развернул улыбку Вертфаст.
— Ну, веди... Переговорить с ней надобно да посмотреть, пощупать... — Иегуды кулаком подталкивал к лесенке окостеневшую вмиг стать хозяина дома.
Медленно поднимался боярин по скрипучим ступеням. Перс не обгонял его и не торопил...
Дверь к Ргее оказалась незапертой. Она встретила их сидя, в упор посмотрела на перса. Во взгляде не было ни ненависти, ни злобы, ни даже тени отвращения. Наоборот — глаза женщины сияли интересом. Ргея сидела с ровной спиной, чуть склонив шейку — будто показывая её белизну и грацию...
Так хороша и притягательна была она в сей момент, что Вертфаст прослезился и сглотнул горький комок.
Иегуды был приятно удивлён... И красотой, и расположением, выказываемым женской позой, и каким-то, если не обманывали перса глаза, неподдельным увлечением.
«Что, смирилась? Или играет, обречённая?» — ликовала страсть удачливого охотника. Перс хоть и сомневался в чём-то, но то, что он видел перед собой, убеждало: «Близка та ночь, когда ты разомлеешь от моей близости и сделаешь для меня всё, что я пожелаю. Тебе будет трудно сообразить, что ты в моей полной власти. Я — не твой замшелый старик! Я сотворю из тебя подругу сладкой ночи, рабыню, товар, к которому устремятся все, все, все!» — как зарок, пел внутренний голос смуглого красавца.
Иегуды ждал слова Вертфаста — пока ещё хозяина желанной девки.
— Хорошо ли выспалась?.. Хорошо — это заметно по твоему лицу, — проговорил перс, чуть склонясь над Ргеей. Слова его сразу напомнили ей наскучившие фразы Вертфаста...
