Понявшие смысл перевода хозяева громким смехом оценили ладный и весёлый ответ конунга. Азиаты стали сомневаться в диком нраве северян, откровенно бросавшемся в глаза попервоначалу. Заправилы этого приёма — пожилой грек и молодой перс — распорядились подавать лучшее, приговаривая: «Попробуйте это».
Готы были сыты, лишь выпили вина и вкусили сласти.
— Мы многое знаем об этом городе и этой земле, многому можем и вас научить, — проговорил широколобый грек Пётр, подзывая двух чернявых смуглянок разливать гостям вино.
Гостей было немного — вместе с Саросом в дом вошли шестеро, а остальные после обещания, что состоится жёсткий разговор, остались караулить на входе и вокруг дворца. Те немногие, что лицезрели и вкушали часть сладкого восточного мира, подвергшись действу хмельного зелья, неотрывно разглядывали животы жгучих красавиц, подававших блюда.
— Такие только у нас есть! Мы их с собой из-за моря привезли для услады, — переводил единственно трезвый Карл хвастливую и лукавую фразу Иегуды — молодого перса.
— Будто всё лето нежились под солнцем! Загар — как на молодых липках, — брал рог Сарос.
— Если их раздеть и поближе осмотреть, то можно убедиться, что это не загар, а настоящий цвет любви и страсти! — взглянул черноглазый змей-перс на конунга.
Сарос едва мог глотать вино, заворожённо хлопая глазищами. Перс отчеканил ладонями условленный ритм, и в залу вплыли плясуньи. Музыка изменилась, часть хозяев во главе с Петром покинула место несостоявшихся переговоров. Иегуды в такт мелодии поворачивал поднятые кисти нежных, холёных рук. Плясуньи буквально касались бёдрами носов гостей, дозволяли им дотрагиваться до своей цвета печёного яблока кожи.
— Рыжая, не прячься! Сюда иди! — кричал срывающимся пьяным голосом Роальд. Иегуды орлиным взором заставил единственно белёсую танцовщицу приблизиться к зовущему готу.
Карл мягко встал и последовал туда, куда удалился Пётр. Грек изумлённо обернулся, когда ему шепнули, что гот идёт за ними, дабы продолжить разговор. В сей миг грек выглядел совершенно другим человеком: брезгливые чёрточки возникли на его равнодушном к гостю лице, глаза уже не казались заинтересованными, чуть позже в них проявилась печать усталости и раздражения.
— Царь ваш теперь занят и отдыхает, — грубо проговорил Пётр, махнув рукой в сторону празднества.
— Я могу говорить и от своего имени. Недоверие ко мне завтра может выразиться в гневе конунга. Вы удачно подобрали ему любовниц, так пускай эдакая невидаль в женском обличье не отвратит от нашего хозяина доброе расположение духа его переменчивой воли! — Карл подошёл, чтобы быть видней и выше, как господарь, оглядывал настороженных сподвижников Петра...
Через недолгое время на низкой скамье, устланной неброскими, ворсистыми холстинами, расселись переговорщики. Тщедушные и худосочные слуги — молодые мужчины — подносили чаши с чаем и, низко кланяясь, отступали, замирая в позах полной готовности исполнить любое желание. Здесь и сейчас Пётр выглядел полноправным главой всей этой торговой компании. Ни подошедший к уединившимся Иегуды, ни речи высокого, суетливого хозяина этого дома-дворца, который упреждал возможные паузы в беседе, его главенство не уменьшали. Пётр и начал беседу.
— Всё-таки я думаю, что полный состав вашей стороны необходим. Мы собираемся показать вам крупную добычу и научить, как её взять. Вы и ваш царь болезненно восприняли наши предложения. Однако Херсонес и глупые, грязные обезьяны в стране меотов — хороший выход для всех нас.
— Учитывая бесполезное стояние вашей армии в зимней грязи, Херсонес — просто находка! Там нет зимы, там много добра и женщин. Оттуда видно всё море, что делает жителей Херсонеса хозяевами Понтийского мира! — Лицо и голос Иегуды были удивительно спокойны и дружелюбны.
— Вам нужен Херсонес — мы будем там!.. Кто ведает о варварской стороне Понта? — Карл этой своей фразой премного расположил к себе купцов. — Что творится нынче на Истре? Наши корабли были возле устья реки. Там наши конунги ведут войну, и, если бы не обязательство прийти на помощь Лехрафсу, флот остался бы там. Мы званы туда и теперь напряжённо думаем.
