Был у боярина и сын, купечествовавший в самой Греции. Там у него обреталась и семья. В родные края сыну удавалось выбраться редко... Прошедшей весной сын гостил у отца с матерью, но Вертфаст быстро нашёл вескую причину немедля отправить его за море — из-за Ргеи. Мать ничего не смогла поделать... А всё потому, что Ргея была молода, и цветущий её организм искал развлечений.
Не находя себе иного применения, кроме унизительного обслуживания своего господина, молодая женщина придумала собственный мирок, где она властвовала и вершила добродетель...
Вертфаст общался со Спором, делился кое-какой информацией, взамен получал некоторые дополнительные сведения и комментарии. Вот и сегодня они собрались в его доме.
Вертфаст был напряжён: Сарос обещался быть во второй раз вчера, обещался быть и сегодня, но уже половина дня миновала, а гот и носа не кажет...
Спор говорил, что дурные вести уже, верно, разлетелись по обоим берегам Эвксинского Понта, и купцов теперь ждать придётся долго... Надо избавиться от готского присутствия — и чем скорей, тем лучше для города. Не потому, понятно, что жить народу пока предстоит на рыбе — бывали и раньше лихие годины! — боязно, что торг вообще не вернётся за Боспор! Находящаяся дальше от Поля и ближе к Понту Тма-тарха вновь при выгоде: корабли, идущие из-за моря, все сгружаются-нагружаются там!..
— Удружил змей-Лехрафс! — с ненавистью выдохнул Вертфаст.
— Союзника какого-то неведомого пригласил... И где только взял такого?! Асам с ним не появился! — раздражённо кивал головой Спор.
— Подослал, тьфу, русая морда, степной ветер, пёс, царь хвостов и копыт! — У Вертфаста потемнело в глазах, он встал и отвернулся от собеседника.
«А может зря я сватаю готу Ргею? Пока мила мне... Не надоела... Нет! Десять дней назад и полгорода бы отдал, лишь бы эта вонючая свора мимо прошла. И Ргею бы в придачу спровадил!..»
Вертфаст извинился перед Спором, пояснил, что дела домашние тяготят, проводил друга, с крыльца посмотрел, нет ли ожидаемого гостя, поднялся в комнату Ргеи и закрыл накрепко дверь...
Сарос ближе к вечеру взял два десятка гвардейцев и отправился в город.
Утром, проснувшись у купцов совершенно голым и в окружении баб, всех растолкав, он громко позвал Карла. Затравленно подойдя к разведчику и верному сподвижнику, долго смотрел ему в глаза, будто спрашивая: «Как же так?..» Потом кое-как все оделись и покинули пустую залу, явив измятые лики свои ожидавшим бойцам...
* * *
Конунг прохаживался под домом, заглядывал за изразцы, стоял на сходнях, не входя, — собирался духом, упорядочивал мысли, сапогом растирал песчинки о каменную плиту ступени. Наконец решился.
Покрутившись в безлюдной прихожей, он уселся на лавку. Сарос знал, что замечен, и стал, волнуясь, ждать.
Вертфаст спустился вниз. С ним была его жена — полная, тяжело дышавшая женщина. Судя по всему, боярин хотел придать моменту торжественность, чего-то важного ожидая от предстоящей встречи. Супруг обходительно держал свою половину под руку, пока та строго усаживалась недалеко от гостя.
Сарос решил, что это, наверное, мать Ргеи, и вышла она, чтобы посмотреть на него — искателя её дочки. Как ни старался он подыграть непонятной ему церемонии, не сумел перебороть сущность конунга — одарил хозяйку по-змеиному холодным взглядом. Посмотрел — как царь на просительницу...
Старуха скукожилась, утопила в телесах шею, подняв оплывший подбородок, сморгнула, шмыгнула носом...
Какой мог получиться разговор, если стороны понимали разные языки? Но неожиданно, пускай и с напряжением, истый торговец Вертфаст заговорил на наречии Лехрафса!
Старуха ничего не понимала, но довольно успешно смогла подобрать представительную позу. После приветствия от лица обоих хозяев, после благодарности за визит высокого гостя, русс сказал, что Ргея всю ночь не спала и спрашивала о нём, Саросе. Лицо конунга непроизвольно исказила гримаса, вызванная неожиданностью сообщения, странным звучанием родной речи, интуитивным недоверием и моментальным воспоминанием о сюрпризе прошедшей ночи одновременно.
Довольно ли войско, поинтересовался далее русс. Сарос оставил вопрос без внимания, вытянул ноги и бухнул на них грузный меч.
