— Не знаю я... Забыл... Кантель говорил что-то...
— Мне в степи называли: город асов — Ас-град. Река чуть дальше течёт, и город ещё на ней стоит, а болот там уже нет. Если не врут люди, то река до гор ведёт, до племён, где каждый поодиночке живёт — не как мы... — Карл выбросил указующую десницу в сторону видных отсюда деревянных стен и вопросительно посмотрел на Сароса: конунг ничего этого не знал. — А за рекой, за городом соседним опять город лежит — только на другом море. Оттуда к грекам короче, — продолжил Карл.
— Здесь что, два моря? — Конунг теперь и сам понял, что в последнее время совсем не занимался никакими делами.
— Что-то ты помолодел... Ветром выдуло всю твою поросль, или болен? — Карл с недоверием всмотрелся в лицо командира, выражавшее внимательный интерес, задержался на сильно укороченной причёске, потом отвернулся к невидимому за бугром селению. — Город сей построен людьми, которые в незапамятные времена отошли туда, — Карл показал рукой на север, — а здесь нынче непонятные племена живут сами по себе. Но всё равно, мне говорили, они послушны Лехрафсу.
— Так кто же Лехрафс? — Сарос явно испытывал раздражение от неприятного осознания полного непонимания ситуации.
— Что ты нервный такой? Чего лик оголил-то?
— Сердечная немочь обуяла.
— Кто ж виновница?
— Есть тут одна... Горожанка... Пальцы цепкие. Глаза — ах, ах! — вроде бьют по темени и лезут внутрь! Но краснеет и пугается... Не могу боле. Вожделею её! Город намерен вверх дном перевернуть...
— Да... — понимающе покивал Карл и стал ждать, когда Сарос закончит пыхтеть, моргать, сжимать кулаки, ощупывать остатки бороды и вновь вспомнит о рассказчике.
— Может статься, этот город и не Лехрафса вовсе? — вышел-таки из душевного раздрая вождь.
— Лехрафс его обороняет от всех — это точно.
— А какой народ под Лехрафсом?
— Он тут царь всем!
Конунг мало что понял в последнем изречении и пообещал:
— Я у тебя больше ни о чём не спрошу — сижу и молчу. Ты вещай по порядку, что знаешь. После соображения выскажешь. А власы мои не тронь — я из-за этого ненужные грады готов брать! — Сарос устроился поудобнее и смолк.
Карл посмотрел на ушедшего далеко вверх своего скакуна.
— Другой породы, а всё ж тянет его и к непохожим на него кобылам... Чем кормить-то будем коньков наших здесь?.. А, ладно... — Карл повернулся к конунгу. — Тут, в городе, своя управа, но они платят Лехрафсу оружием, а тот уряжает степь... Поговаривают, и второй здешний город под защитой когда-то Лехрафса предков обретался, так как войску греческому путь туда всегда был закрыт. Там люди живут — всем здешним сородичи, временем разведённые, житием разобщённые. По сии поры боятся они, что Лехрафс, вернее, люд асский, спихнёт их в море или, уйдя куда-нибудь, перестанет быть стеной — что ещё хуже. Беда у них такая: горцы Кораиса досаждают — выходят из-за гор и преграды чинят. Речка, от которой этот Ас-град с умыслом понятным отступил, прямо и ведёт во владения тех беспокойных горных людишек.
— И что, второй город такой же великий? — не удержался Сарос от вопроса.
— Этот — великий, а тот маленький. Так говорят... Но и тот, и этот норовят жить сами по себе. Сей Ас-град от богатства своего задумал воинство большое держать. Стеной этим летом новой обнёсся, и люди там объявляются, доселе никому не знакомые.
— А у Лехрафса что? — Сарос кивнул в сторону северной степи.
— Думаю, вся будущность Лехрафса пройдёт в степи. В городе он не власть, хотя может его разрушить. Но, опять же, останется без доброго оружия. Ему рушить — себе самому вредить только. Город на самом деле уже и сейчас сам по себе. Лехрафс очень напрасно далеко засел.
— Да, Карл, здесь народ другой, хозяйство непохожее, опять же корабли иные, а жизнь — ровно в клетке... Мы-то здесь зачем? Ни добычи тут, ни уюта!
— Нам до весны, — перенял беспокойство вождя разведчик. — Сейчас надо подумать, как зимовать станем. Что это — зимовье? — Карл с болью смотрел на вялых людей, бродивших по краям болотистых очагов, на коней, без всякого интереса обнюхивавших жухлые камышовые стрелки и корявые, жиденькие, чуть живые деревца. — Сарос, по весне половины людей и коней не досчитаемся — сгинут.
