| I followed the Ganges to its source, far up in the Himalayas. | Я поднялся к истокам Г анга, к горним высям Гималаев. |
| When I entered the pass at Hurdwar, where the river, in unstained purity, leaps to its course through the muddy lowlands, I prayed for my race, and thought myself lost to them forever. | Когда я взошел на перевал Хурдвар, откуда река в еще незамутненной чистоте начинает свой путь на равнину, я помолился за свой народ и счел себя навсегда потерянным для людей. |
| Through gorges, over cliffs, across glaciers, by peaks that seemed star-high, I made my way to the Lang Tso, a lake of marvellous beauty, asleep at the feet of the Tise Gangri, the Gurla, and the Kailas Parbot, giants which flaunt their crowns of snow everlastingly in the face of the sun. | Через груды камней, взбираясь на скалы и ледники, по пикам, казалось достигающим небес, я смог добраться до Лангцо, озера неописуемой красоты, лежащего у подножий Тизегангри, Гурлы и Кайлас-Парбот, трех гигантов в короне вечных снегов, ослепительно сияющих в лучах солнца. |
| There, in the centre of the earth, where the Indus, Ganges, and Brahmapootra rise to run their different courses; where mankind took up their first abode, and separated to replete the world, leaving Balk, the mother of cities, to attest the great fact; where Nature, gone back to its primeval condition, and secure in its immensities, invites the sage and the exile, with promise of safety to the one and solitude to the other-there I went to abide alone with God, praying, fasting, waiting for death." | Там, в центре земли, откуда берут начало Инд, Ганг и Брахмапутра, текущие в трех разных направлениях, где прародители человечества возвели свои первые хижины и где они разделились, чтобы заполнить своими потомками мир, оставив после себя Балк, мать всех городов, в ознаменование этого великого события; где природа, возвратившаяся в свое первоначальное состояние и уверенная в своей безопасности, приглашает мудрецов и изгнанников, обещая безопасность для одних и одиночество для других, - именно здесь и пребывал я наедине с Богом в молитве, посте и ожидании смерти. |
| Again the voice fell, and the bony hands met in a fervent clasp. | И снова голос индуса умолк, а его костлявые руки сомкнулись в страстном жесте. |
| "One night I walked by the shores of the lake, and spoke to the listening silence, 'When will God come and claim his own? | - Однажды ночью я шел берегом озера, взывая в слушающую меня тишину: "Когда же Бог придет и заявит о себе? |
| Is there to be no redemption?' | Неужели не будет искупления грехов?" |
| Suddenly a light began to glow tremulously out on the water; soon a star arose, and moved towards me, and stood overhead. | Внезапно в воде озера возгорелся трепетный свет; над поверхностью его появилась звезда, она поднялась на небо и воссияла у меня над головой. |
| The brightness stunned me. | Яркость ее ошеломила меня. |
| While I lay upon the ground, I heard a voice of infinite sweetness say, 'Thy love hath conquered. | Когда же я упал ничком на землю, то услышал голос неописуемой благости, говорящий: "Любовь твоя победила! |
| Blessed art thou, O son of India! | Будь же ты благословен, о сын Индии! |
| The redemption is at hand. | Искупление грехов уже у порога. |
| With two others, from far quarters of the earth, thou shalt see the Redeemer, and be a witness that he hath come. | Вместе с еще двумя, пришедшими из дальних краев земли, ты узришь Спасителя и будешь свидетелем того, как Он придет в мир. |
