Это лето и мое пребывание в пионерском лагере «Красная Гвоздика», на многое открыли мне глаза. Ночные перешептывания с белобрысой Надькой, жаркие поцелуйчики с воспитателем Женькой – дали понять, что мой интерес к соседке не так уж и безобиден. Я изменилась физически - «вытянулась» и «налилась», как выразилась мать, и перестала походить на замученного цыпленка.
- Ноги собери, - прервал мои размышления, шепот матери.
Бросив взгляд на свои растопыренные коленки, я непонимающе посмотрела на мать, потом на сидящего напротив старичка. Привалившись к окошку и прикрывшись пиджачком, тот бессовестно пялился мне между моих ног.
- Хороша погодка, – прошамкал он, сообразив, что «застукан», - с утра солнышко.
Мать не успела возмутиться. Объявление машиниста - «Остановка «Шарапова охота» - сорвало нас с насиженных мест и швырнуло к выходу.
+++
Шесть соток тети Зининой «дачи» прячутся за невысоким облупленным штакетником. Узкий земельный участок, заросший буйными кустами бузины и шиповника, вытянут чулком. У границы с соседним участком мелькает загорелая мужская спина и слышится стук прибиваемых досок... Тут же, на садовой дорожке, топчется тетя Зина, объемистая шестидесятилетняя дама. Из-под незапахнутого халата у нее выглядывает сатиновый купальник.
- Набивай ровней, - командует тетя Зина мужской «спине». – Переделать заставлю, добьешься…
Мужская «спина» что-то возражает…
Вялая перебранка заканчивается со скрипом калитки. Запахивая на ходу халат, тетя Зина спешит нам навстречу.
- Наконец-то! – восклицает она, - Представляешь, Анют, скотина!.. весь штакетник к соседям лицом... к себе - жопой.
- Ладно, - устало отмахивается мать и здоровается со «скотиной», - здравствуй, Петрович.
Вспотевший Иван Петрович радостно оборачивается:
- Привет, девки! Аааа… и Маруська тут!
- Поздоровайся с дядь Ваней, - подсказывает мать.
- Здрасьте, - выдавливаю я и, опустив голову, спешу за матерью, к домику.
- Застеснялась! Cмотрите-ка? - удивляется мне в спину Петрович.
+++
- Полный дебил, – констатирует тетя Зина, освобождая от продуктов рюкзак, - как увидит ее, слюни пускает... А «эта» туда-сюда... в купальнике.
Я уже поняла, что под «эта» имеется в виду соседка. Из окна кухоньки, где мы наполняем холодильник, видна распахнутая дверь ее террасы. И мое ухо улавливает доносящуюся оттуда ритмичную музыку.
«Здесь... здесь… здесь!» бурлит во мне кровь и горлом рвется сердце.
- Шашлычки, - довольно протягивает тетя Зина, заталкивая последний брикет мяса в морозилку, - вечерком замутим, а?
- Давай, - соглашается мать,- и салатики сделаем.
- А можем, позвать и «эту» с мужем? – задумчиво размышляет тетя Зина. - Соседи ж.
Мать пожимает плечами:
- А что? С соседями дружить нужно.
- Бабуль, - заглядывает на кухню Валерочка, - там тетя Рая с дядей Володей на реку идут, можно с ними?
- А дома вам не сидится? – язвит тетя Зина, - не знаю… - и с надеждой смотрит на меня. - А ты, Марусь? Сходи... Последишь за моими.
- Конечно, пойдет, - соглашается за меня мать, - чего сидеть то…
+++
… Я лежу на песке и сквозь дремоту слушаю, как бьются о берег набегающие волны. Если закрыть глаза и хорошо пофантазировать – можно представить берег теплого моря (где никогда я не была) и много белых, белых чаек…
- Здесь же по грудь, не бойтесь! – врывается в мою фантазию голос Володи. Весело поднимая шумные брызги, он плещется в небольшом плёсе, огражденном от «большой» воды камышом. Игорек и Валерочка, на кого и рассчитаны уговоры, не поддаются – им речная вода кажется слишком прохладной. Они в нерешительности топчутся у берега, смеясь и подталкивая друг друга к воде.
Потеряв терпение, Володя выскакивает из воды и, зажав двух визжащих пацанов под мышками,резво тащит их в воду.
