– Трахаться – это вы с ним как договоритесь, – успокоил ее Хром, – но вот готовить ему, кормить, обстирывать – твой священный долг.
– Уж постараюсь, голодным не будет! – ухватилась за последнюю соломинку бедняжка.
Дорога тянулась и тянулась. Все-таки пешком – это не на грузовике и даже не на велике.
Все дружно ввосьмером шагали по асфальту.
– А все-таки хитрец этот Тарпан. – заметил Локи. – Впервые вижу, чтобы бегунов вместо лошадей запрягли.
– Может, и нам отловить парочку да сообразить, – предложил Хром.
– Сначала конструкцию надо соорудить, – поправил его Дед.
– Я не хочу в такую повозку! – простонала «Семёнова жена». – Тесно, душно, вместо туалета – дырка в полу, и у всех на виду. Я лучше за лиса замуж выйду!
– И что мы все-таки с ними будем делать? – задумался Локи.
– Пригодятся, – ответил Хром. – То, что мы набрехали с три короба твоему Тарпану, не значит, что теперь жениться на них должны.
– А почему бы и нет? – улыбнулась Эфемера.
– Ты лучше расскажи, как ты все-таки оказалась в Улье да как в плен попала, – предложил Хром.
– Я плохо помню, особенно первые дни, – начала Эфемера, – но дело было так…
И принялась рассказывать.
Эфемера побежала за Мэдом. «Не делай этого!» – услышала вслед слова Хрома. Но добежать до Мэда ей так и не удалось. Она наткнулась на невидимое препятствие, после чего ощутила, как твердая опора под ногами исчезла, и свалилась в воду.
– Я испытала такой леденящий страх! – призналась Эфемера. – Мне казалось, что все, мне крышка.
У Эфемеры перехватило дыхание, и она ушла с головой под воду. Всеми усилиями попыталась всплыть, а когда ей это удалось, сил осталось только на то, чтобы сделать новый вдох.
– Тебе надо было лечь на воду, – сказал Хром. – Стоя, как кол, в воде, недолго было пойти ко дну.
– Легко сейчас сказать. А тогда голова не соображала. Я и шла ко дну. Едва удавалось пробиться к поверхности и вдохнуть воздух, как снова утягивало вниз.
Так Эфемеру унесло вниз по течению, пока она все-таки не догадалась принять горизонтальное положение.
– Вот что-то перещелкнуло в голове, и осознала вдруг, – сказала она.
Но с течением бороться было сложно, постоянно сносило. Когда, наконец, Эфемера сумела выбраться на мелководье, она оказалась совершенно одна на диком пляже, за которым простиралось поле.
Некоторое время девушка просто сидела на песке, пытаясь прийти в себя и отдышаться. Борьба с течением отняла у неё почти все силы.
Не так давно на пляже веселился народ. Пустые бутылки, пластиковые стаканчики, банки от консервов – отдыхающие не постарались убрать за собой мусор.
«Странно. – подумала тогда Эфемера. – Непринужденно отдыхать так в Зоне, по другой берег от ЧАЭС. Они с ума, что ли, посходили?»
Еще более странным было поле. Где-то по ту сторону поля виднелся пруд, а лес – за ним.
«Откуда здесь цветущая гречиха?» – думала девушка. Но тут же сообразила, что никакой гречихи еще совсем недавно здесь не было.
Хорошо, что хотя бы мост был на месте, виднелся вдали. Мокрая, усталая, Эфемера продолжила путь. Она шла по полю, наткнулась на странное пугало и повернула в сторону моста. Ближний пролет его был, слово новый: сталь, отливая на солнце, резким переходом стыковалась с ржавчиной.
Где-то здесь она тогда почувствовала невидимое препятствие и провалилась под мост. Но как? Никаких отверстий, проемов не было. Только, опять же, место стыка, которое проходило по балкам моста, даже по рельсам.
В воде Эфемера потеряла рюкзак. Хорошо только, что телефон остался, хорошая привычка – носить его в кармане. Но это не помогло. Он даже не захотел включаться.
Эфемера попыталась отыскать товарищей. Неужели они её бросили? Попытки найти их оказались бесплодными, потому она пошла на мост. Велосипеда своего она не обнаружила, пришлось идти пешком. Может, оно и к лучшему, потому что уже от одной мысли ехать промокшей насквозь да на велике заставляла съежиться от холода. На станцию зайти не решилась – испугалась, что арестуют. Вдоль очистных сооружений, нефтебазы, кладбища пробиралась в город.
– Мне постоянно казалось, что меня преследуют, – пояснила Эфемера. – Я не могла сама себе ответить, кого или чего мне стоит бояться, но жуткое ощущение, что надо скрываться, бежать, никак меня не покидало.
