Еще вспомнила Ольга, как перед распределением всем выпускникам выдали коротенькие анкеты, которые они тут же на кафедре заполнили. На вопрос: "Куда бы вы желали поехать на работу?" - она, не задумываясь, ответила: "Мне решительно все равно куда!" Подруги, узнав об этом, посмеивались над Ольгой.
- Ведь эти анкеты выдали для формы, - говорили они. - Так что могла написать что-нибудь поконкретнее.
Кто-то даже съязвил:
- Ургалова и так знает, что останется на кафедре, вот она и темнит. Как-никак любимица профессора Авилова!
И когда через несколько дней ее вызвали в комиссию, все ожидавшие в коридоре кинулись к дверям, а кое-кто прильнул ухом к замочной скважине. Было хорошо слышно, как профессор Авилов сказал:
- Вот что, Ургалова, есть мнение оставить вас на кафедре факультетской хирургии...
- Спасибо, профессор, - сказала Ольга, - я решила уехать куда-нибудь подальше от Ленинграда, чтобы начать самостоятельно свой путь врача... Это давняя моя мечта...
- Я высказал мнение всей комиссии! - опять зазвучал внушительный голос профессора. - Мнение такое, что у вас, доктор Ургалова, есть все основания остаться в Ленинграде.
- Какие основания, профессор?
- Могу разъяснить, - сказал Авилов. - Вы были все годы отличницей. Склонность у вас к хирургии несомненная. А нам необходимо из числа отличников оставить двух человек на кафедре. Кроме того, как мне известно, у вас больная мать. Ну и квартира в Ленинграде. Последнее тоже весьма важно.
- Спасибо, профессор, но я хочу уехать.
Тогда раздраженный ее непонятной настойчивостью профессор произнес резко:
- На Дальний Восток, дальше некуда!
- Согласна, - спокойно сказала Ольга.
А когда она вышла в коридор и ее со всех сторон обступили с вопросами, чей-то язвительный, осуждающий голос бросил в ее адрес:
- Ну и дура!..
...Уже успел отпылать закат. Луна поднялась из-за горного хребта и застыла в голубоватой морозной дымке. Из мглистой синевы выступила Орлиная сопка, нависая своим гребнем над узкой долиной реки. Машина медленно обогнула Орлиную, и сразу же навстречу замелькали огоньки.
- Вот и ваш Агур, - сказал шофер.
- Теперь я и сама вижу, что приехали, - ответила Ольга. - Заночуете или сразу обратно?
- Обратно.
- На ночь глядя?
- А мы привычные, доктор.
- Ну, тогда спасибо!
- Не за что, доктор. До свиданьица! - сказал шофер и распахнул дверцу кабины.
На крыльце Ольгу поджидала Фрося.
3
Выдалось тихое, с легким туманом, морозное утро. Ольга проснулась раньше обычного, в седьмом часу, решив до завтрака походить на лыжах. С тех пор как она привезла из Кегуя новые, подклеенные нерпичьим мехом лыжи, она почти ежедневно устраивала пробежки по льду реки от Орлиной сопки до дальнего кривуна и обратно: около пяти километров. Она и прежде, когда училась в институте, по выходным дням со студентами уезжала за город на лыжные прогулки, а приехав в Агур, совершенно забыла о них. Теперь, получив от Уланков эти удивительные лыжи, к которым не полагалось палок, она, к своему удивлению, так полюбила их, что мысль о том, что их придется скоро вернуть, ввергала ее в уныние.
"Попрошу Евлампия Петровича, чтобы смастерил мне такие же орочские лыжи, - решила Ольга. - Без них мне теперь не обойтись".
Возвращаясь с прогулки, она издали увидала около больницы упряжку с нартой. Ольга заторопилась. Собаки, спутав постромки, тихо лежали на снегу, положив на вытянутые лапы свои белые, в густой изморози, морды. Языки у них вывалились на сторону, и Ольга поняла, что собаки проделали неблизкий путь. Они даже не пошевелились, когда она подошла к ним близко.
- Чья это упряжка? - спросила она громко, подумав, что в ее отсутствие привезли больного.
- Наша, чья же! - раздался глуховатый, простуженный голос из сарайчика, где обычно возился Евлампий Петрович.
- Откуда приехали?
- Из Кегуя.
- Неужели Андрей Данилович?
- Наверно! - И навстречу ей вышел Уланка в короткой, мехом наружу, дошке и в заячьей шапке с длинными ушами.
- Сородэ! - поздоровалась Ольга по-орочски. - Как себя чувствует Марфа Самсоновна, маленькая Олечка?
- Ай-я - кули!
