- Точно, это Нюшки Шошиной сестра! - почему-то решила Ольга, и отец не возражал.
С каждым днем Игнатию Павловичу делалось все хуже, он слабел, стал замкнутым, дома почти не разговаривал. Ни Наталья Ивановна, ни Ольга не догадывались, что он часть своего хлебного пайка тайком оставляет семье, а сам уходит на работу голодным. Так он и умер в своем литейном цехе, не успев разлить по опокам расплавленный металл. Почувствовав себя плохо, сел отдохнуть и сидя тихо скончался.
Они с матерью свезли его на листе фанеры на кладбище, но вырыть могилу не могли. Земля была, как камень, мерзлая. А сил у них не было. Особенно у мамы. Тогда они подтащили тело отца к канаве, засыпали снегом. Потом Ольга волокла Наталью Ивановну домой на той же фанере - идти она уже не могла. Когда немного потеплело, папины друзья по цеху похоронили Ургалова...
2
Все время молчавший шофер вдруг заговорил, и оказалось, что это он отвозил Юрия Полозова на ясеневый участок. Ольга спросила, верно ли, что до весны оттуда нельзя выбраться.
- Почему до весны? - удивился шофер. - Весной, когда раскиснет дорога, как раз и не выберешься. А пока морозы - дорога ничего себе...
И Ольга подумала - раз дорога на ясеневый хорошая, вполне могла бы туда поехать. Но тут же решила, что было бы, пожалуй, неприлично вдруг появиться перед Юрием. Но ее влекло к нему, и мысль о том, что она долго его не увидит, была ей тягостна.
- Сколько от Мая-Даты до ясеневого? - спросила она.
- Пустяки! - ответил шофер. - Часа три-четыре ходу, смотря по погоде. Что у вас там - дело какое?
- Никаких особенных дел нет, - уклончиво сказала она. - Я оперировала инженера Полозова, хотела узнать, как он себя чувствует...
Шофер оживился.
- Такая молодая и уже того...
- Что того? - стараясь не рассмеяться, спросила она.
- Людей оперируете! - с каким-то благоговением произнес он.
- Когда нужно - оперирую.
Он удивленно покрутил головой.
- Нет, все-таки рискованно! - и тут же уступил: - Конечно, ежели классность имеете...
- Что значит классность? - не поняла Ольга.
- Ну вот я, например, имею классность...
- Нет, - с улыбкой перебила Ольга, - я еще не имею классности. Я молодой врач.
Впереди показался подъем. Шофер прибавил скорость, хотел с ходу взять высокий холм, но не рассчитал, и машина, забуксовав, быстро съехала обратно на лед реки. Преодолев наконец подъем, машина запетляла по узкой, плохо наезженной дороге, то и дело ударяясь кузовом о деревья. Но уже через полчаса дорога снова пошла прямо, к алому горизонту, который, казалось, был совсем близко.
Чем таинственней становилась тишина вечернего леса, погруженного в розовые от заката сумерки, тем больше память возвращала Ольгу к прошлому...
...Вскоре после войны она поступила на фабрику "Веретено" и, освоив через год специальность прядильщицы, решила без отрыва от работы закончить среднее образование. Сговорившись с подругами, подала документы в вечернюю школу рабочей молодежи. Наталья Ивановна с тревогой наблюдала за дочерью, когда она, прибежав с фабрики, наскоро съедала обед, хватала с подоконника свой старенький портфель, туго набитый книгами, и отправлялась в школу.
Возвращалась она уже в одиннадцатом часу и до часу ночи сидела за уроками, а назавтра, чуть свет, вставала на работу.
- Трудно тебе, доченька, - жалея Ольгу, частенько говорила мать. - В нашем роду испокон все были рабочие: с отцовской стороны - литейщики, а с моей - прядильщицы. И ничего, жили не хуже людей. Вот и тебе, доченька, советую: овладела профессией, на твой век и хватит.
- Я, мамочка, за многим и не гонюсь, а врачом буду непременно. Посмотрела бы в нашей школе: одни рабочие ребята учатся. Только из нашего цеха десять человек. И все мечтают поступить в вуз.
- Жил бы отец - другое дело. А нынче, Олечка, ты у меня голова.
Когда она сдала экзамены в медицинский институт, пришлось уйти с фабрики, но она все годы училась отлично, получала стипендию, а с субботы на воскресенье дежурила в хирургической клинике, получая за это сдельную плату. Не забывали и родственники, в Ленинграде жили брат и сестра Игнатия Ургалова, и с получки они приносили Наталье Ивановне немного денег.
