- Поверите ли, целый год билась с ним, чтобы он сбрил свою лохматую бороду. А стоило вам сказать одно слово, как сразу послушался. Приехал Медведев с Бидями, когда я уже спала. Вдруг слышу сквозь сон: кто-то крадется в спальню. Я открыла глаза и, поверите ли, обмерла от страха. Не успела я сообразить, что происходит, как надо мной склоняется красавец мужчина и лезет целоваться. "Что вам здесь нужно? - в ужасе закричала я, кутаясь в одеяло. - Немедленно убирайтесь вон отсюда, у меня муж!" А он протягивает ко мне свои ручищи и смеется. Тут я схватила вазу и уже замахнулась было, как этот тип заговорил: "Дорогая моя, если разобьешь вазу, ты ведь потом ночей спать не будешь!" И только по голосу узнала моего Медведева. Как вам нравятся эти глупые шутки?
Ольга громко, от души смеялась.
- Должна вам сказать, - сквозь смех произнесла она, - когда Николай Иванович приехал во второй раз в Агур без бороды, я его тоже не сразу узнала.
- Самое интересное в этой истории, - сказал Николай, - что Клавушка доказала свою священную верность мужу. - Он взял Клавину руку, хотел поцеловать, но она отдернула ее:
- Коленька, не подхалимничай, все равно уеду в Ленинград, к маме.
- Никуда ты от меня не уедешь, - спокойно ответил Медведев. - Теперь тебе остается подарить мне таежника, и все у нас пойдет на лад...
- Что, у вас в леспромхозе лесорубов мало? - отпарировала Клава.
- Почему именно лесоруба? - возразил Медведев. - Из нашей глубинки может выйти и Ломоносов, и Менделеев...
- Медведев, не тешь себя надеждами. Не родятся от тебя ни Ломоносовы, ни Пушкины...
Николай с веселым лукавством посмотрел на Ольгу.
- Если верить медицине, что наследственность передается главным образом по материнской линии, то ты права Клавушка.
- Вот видите, какой он самоуверенный! А вы, доктор, долго думаете жить в Агуре? - спросила Клава.
- Наверно, долго. Врачу - не выбирать места. Они везде нужны, а здесь особенно. Уже начала ездить по участку на вызовы, сделала несколько операций. Не за горами время, когда построят у нас в Агуре новую больницу с хорошей аппаратурой и лабораторией. Приедут врачи, создастся коллектив, будем спорить, экспериментировать.
- В тайге экспериментировать! - удивленно воскликнула Клава. - Просто уму непостижимо!
- Смотря какому уму! - сорвалось у Николая, но он сразу же осекся, перехватив суровый, почти злой взгляд жены. Желая смягчить сказанное, добавил: - Вот видишь, дорогая, не место красит человека.
- Не замечаю, чтобы ты сильно украсил свое место! Какой была, такой и осталась твоя глушь. И в конце концов, речь идет о врачах. А что могу сделать я, когда даже приличной передвижки нет? Разве для этого я училась в библиотечном, чтобы ездить по лесопунктам и всовывать лесорубам книжечки: "Прошу вас, пожалуйста, почитайте Ромена Роллана". Таежники больше думают, как бы маленькую выпить, а не романы читать.
- Неверно, Клава, - сердито сказал Николай. - Вот ты и сделай так, чтобы они вместо маленькой взяли в руки Ромена Роллана, Максима Горького, Фадеева. Я вот осенью захватил с собой на лесопункт "Сестру Керри" Драйзера. Выдался свободный часик, лег под тополек, стал читать. А ребята просят меня: "Товарищ инженер, почитай-ка вслых!" Так и сказал один паренек - "вслых". Я прочитал главку - и как слушали! Даже про обед свой забыли ребята. А ты говоришь, страсть у них к маленькой. От скуки это, Клавушка, от скуки. Ты ведь, в сущности, такой же врач, как и Ольга Игнатьевна, ведь и души людей надо лечить, чтобы они здоровыми были... А ты день-деньской все пилишь меня, хуже, чем электропила.
- Медведев, пожалуйста, прекрати! - крикнула Клава, отодвигая недопитый чай. - Я не собираюсь верхом на коне развозить книги по вашей тайге. Так и молодость пройдет.
- Вы слышали, Ольга Игнатьевна, - сказал Медведев и, махнув рукой, добавил: - Вот так и воюем!
- Нет, сто раз права моя мамочка, - несколько поостыв, тихо сказала Клава. - Все больше убеждаюсь, что ты не из тех, кто может принести мне счастье.
- Счастье - ведь оно разное, - твердо заявила Ольга. - Оно и тогда, когда ты нужна людям и по мере своих сил приносишь им какое-нибудь, пускай самое крохотное, благо. Понятно, я говорю это со своей, так сказать, врачебной колокольни. Исцелять людей от недугов, возвращать их к жизни, к труду, к бодрости, - конечно, это счастье!
