- Обождите, голубушка, - взмолилась Ольга, - дайте мне раздеться, а то я здесь наслежу своими торбасами.
Ольга сняла шубу, стянула торбаса с меховыми чулками, влезла в домашние туфли, которые Клава принесла из спальни, и села на кушетку. Сразу между женщинами возник непринужденный разговор. Ольга, например, заметила, что Медведевы неплохо устроились и что с первого взгляда здесь чувствуется умелая женская рука, на что Клава ответила, что в этой "глухоте" - это слово, между прочим, почти не сходило с ее уст - если не поддерживать минимальный порядок в доме, то и вовсе забудешь, что живешь на свете.
- Разве вам здесь не нравится?
- Странно, что здесь может нравиться, - брезгливо скривив губы, сказала Клава. - Ну а вы, Ольга Игнатьевна, довольны своим Агуром?
- Теперь, кажется, уже довольна!
Клава сбавила тон:
- Ведь у вас любимая работа. А я пока между небом и землей. Окончила библиотечный институт, а здесь даже передвижки нет. И вообще, разве нашим лесорубам есть время читать книги?
- У вас, Клава, любимый муж. А с ним, говорят, рай и в шалаше.
Клава махнула рукой и засмеялась:
- Ха-ха-ха! Это старо, дорогая моя! Теперь даже орочи не живут в шалашах.
- Вы не так поняли меня, - ответила Ольга. - Я хотела сказать, что теперь вы живете и заботами мужа...
Клава сразу сделала сердитое лицо:
- Ну, знаете, с таких лет записаться в рабство к мужу я не собираюсь. У Николая Ивановича далеко не та специальность, которая может захватить культурную женщину. Как только соберутся эти лесники за рюмочкой, так у них одни разговоры - про швырок, хлысты и матицы. Просто дурно становится!
- Так уж заведено, - улыбнулась Ольга. - Когда собираются за столом врачи, они говорят о болезнях. Чаще всего наши разговоры другим непонятны.
Клава не согласилась:
- У меня родной дядя доцент, кандидат медицинских наук. Я часто бывала у них. Хотя и не все понятно, что говорят между собой его коллеги, все равно чувствуешь что-то возвышенное в их беседах.
- Мне, врачу, лестно слышать это, - сказала Ольга. - Думается, что супругов связывает и нечто более важное.
- К сожалению, очень связывает, - вроде бы согласилась Клава и, помолчав, добавила: - А молодые годы наши уходят. Недаром в народе говорят: "Сорок лет - бабий век!" И естественно, что каждой женщине хочется прожить его как можно лучше. Всякие там разговоры о "бальзаковском возрасте", по-моему, сплошной миф. После сорока лет мы уже никому не нужны, случается, что и собственному мужу.
Ольга хотела возразить, но промолчала, подумав, что переубедить Клаву вряд ли удастся.
- Посидите минуточку, я сейчас! - вдруг спохватилась Клава и поспешила на кухню. - Не скучайте там без меня! - крикнула она оттуда, загремев посудой.
В это время пришел Медведев. Ольга услышала, как Клава говорит мужу: "А у нас гость!" Николай спросил: "Кто?" Она сказала: "Пройди, увидишь!"
Медведев быстро вбежал в комнату и, увидев Ольгу, радостно закричал:
- Наш дорогой доктор, Ольга Игнатьевна! Вот это здорово! Клавушка, доставай из своих запасов самое вкусное, ты даже не представляешь себе, кто приехал!
- Медведев, не паясничай, лучше сбегай в магазин! - с притворной строгостью крикнула Клава.
Подмигнув Ольге, Николай достал из кармана бутылку портвейна и поставил на стол.
- Все в порядке, Клавушка. Тебе помочь?
- Да! В буфете, в нижнем ящике, достань кремовую скатерть, только, пожалуйста, не перевороши крахмальное белье.
Он сильно выдернул ящик, стал рыться в белье и, достав в самом низу скатерть, так же сильно задвинул ящик.
Ольга, глядя на него, посмеивалась:
- Ай, какой неаккуратный, ужас, что вы сделали с бельем! Ну и попадет же вам.
Ольга отстранила его, взяла у него скатерть и постелила на стол. Потом достала из буфета тарелки, вилки, ножи. Николай раскупорил бутылку. А когда через несколько минут вошла Клава, она похвалила мужа:
- Вот видишь, при людях ты все можешь!
Ольга переглянулась с Николаем.
- Он у вас молодец! - сказала она.
- Я знаю, Ольга Игнатьевна, что Николай Иванович давно успел вам понравиться...
- Я и не скрываю этого!
