- Ну и молодец же вы, Ольга Игнатьевна! - прервал ее Медведев. - И повезло же моему другу, честное слово!
Ольга, посмотрев на Клаву, перевела разговор на шутливый тон.
- Ваш благоверный почему-то жалеет, что не он, а Юрий Савельевич попал ко мне на операционный стол.
- Вот нахал, а еще ухмыляется, - тоже шутливо сказала Клава. - А вы, Олечка, утверждаете, что он хороший человек...
- Решительно утверждаю!
Клава пожала плечами:
- Что ж, бывает, что и врачи ошибаются в диагнозе.
Медведев плюхнул из бутылки в фужер вина, разлив его на скатерть, и, глянув извинительно на Клаву, залпом выпил.
- Я, Ольга Игнатьевна, тоже далеко не графского рода, - сказал он. Мой отец - простой крестьянин. Погиб в финскую войну. Осталось нас у матери четверо, мал мала меньше. Работал я и конюхом в колхозе, и чернорабочим на стройке. А когда приехал в Ленинград, тоже не было у меня ни кола ни двора. Устроился учеником слесаря на завод, а по вечерам учился. И вот стал инженером. Так должен же я отплатить добром моему государству! Клавина мама мечтала выдать свою дочь не меньше как за доцента. А тут подвернулся я, мужик простой. И у мадам Тороповой, видите ли, обострилась мигрень...
- Не смей так говорить о моей мамочке! - возмутилась Клава.
Однако Николай не обратил ни малейшего внимания на ее протест и с прежней горячностью продолжал:
- Ты спрашивала Ольгу Игнатьевну, счастлива ли она, Она тебе уже ответила. А ты, Клавушка, не имея, в сущности, никаких забот, не обремененная ни детьми, ни тяжелой работой, живешь, так сказать, под крылышком у мужа и чувствуешь себя глубоко несчастной.
Клава сидела опустив глаза, и Ольге показалось, что в душе у нее происходит борьба.
- Почему же ты отказался ехать в Петрозаводск? Ты ведь имел такую возможность? - вдруг спросила она.
- Что там Петрозаводск! - сердито проговорил Николай. - Если хочешь знать правду, я даже имел возможность остаться в Ленинграде в аспирантуре.
- Врешь! Ты врешь! - воскликнула Клава.
- Нет, не вру. Более того, я рассказал об этом твоему отцу. Я ему объяснил, что решил отказаться от аспирантуры и от Петрозаводска. Я ему сказал, что хочу уехать как можно дальше, чтобы начать с тобой жизнь с трудностей, которых ты никогда не знала, с собственных забот, которых у тебя никогда прежде не было. Вот что я хотел. И знаешь, твой отец согласился...
- И это неправда, отец любит меня! - закричала Клава.
- Любит, и очень. И потому, что любит, он безоговорочно согласился с моими доводами, - спокойно повторил Николай. - Он сказал: "Ты прав, Колька, увези ее в трудности, пусть узнает, какая она, настоящая жизнь".
- Мой папа любит и пошутить, - опять прервала его Клава, но Николай резким жестом остановил ее.
- Нет, он не шутил!
На улице загудела машина.
- Это, видимо, за мной, - сказала Ольга. - Приезжайте в Агур, Клава, я буду очень рада.
- Мне давно надо бы вам показаться как врачу, - и что-то быстро зашептала Ольге на ушко.
- Тем более приезжайте, - сказала Ольга. И, обращаясь к Медведеву, добавила: - Если вам, Николай Иванович, удастся связаться с Полозовым, передайте ему привет.
- И связываться не надо, на той неделе Юрий приедет на совещание.
- С ясеневых разработок? - удивилась Ольга. - Кто-то из вас, помнится, говорил, что оттуда до самой весны не выбраться.
- Когда очень нужно - выбираемся! - недвусмысленно заявил Медведев, встретившись с Ольгой взглядом.
Опять загудела машина.
- Иду, иду! - крикнула Ольга и, поцеловав Клаву, выбежала на улицу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Она возвращалась от Медведевых с тяжелым сердцем. "Вот и стала я свидетельницей "войны", которая, как однажды выразился Николай, идет у них "с переменным успехом". Сегодня, кажется, успех был явно на стороне Медведева. Но кто знает, - думала Ольга, - вполне возможно, что Клава возьмет реванш и бедному Николаю Ивановичу еще достанется".
Занятая этими мыслями, она не сразу заметила, как наступили сумерки и шофер включил фары. Яркие снопы света раздвинули ледяную дорогу, которая шла то прямо, то вдруг круто поворачивала, огибая темный выступ скалы. Ольга высунулась из кабины и увидела впереди узкий, стиснутый горными вершинами горизонт, охваченный лиловым пламенем раннего зимнего заката.
