От невероятной догадки Осин чуть было не подпрыгнул:
— Вы были бабкиным любовником? Признайтесь! Да?
— Да, — согласился Полищук. — Но не долго и много раньше того, как женился на бабушке Глеба. Однако не думайте, что вам удалось разоблачить Веру Васильевну. Она просила намекнуть о нашей связи.
— Глеб Михайлович, — восторженно протянул Виктор, — снимаю шляпу. И перед вами, и перед бабкой.
Все-таки они были знакомы бездну лет и кое-какую вольность в обращении Осин мог себе позволить.
— Расскажите-ка, как вы обольстили столь высоконравственную особу. Иначе я лопну от любопытства.
Полищук рассмеялся. Воспоминание доставило ему удовольствие.
— Увы, похвастаться не чем. Я был молод, скромен. Мною управляли комплексы: отношения адвоката и клиента представлялись в обрамлении радужной кондовой морали. Должен… не должен…обязан…не обязан…Вера прямо заявила что хочет меня. Я мгновенно влюбился. И, наверное, влюблен до сих пор. Это — необыкновенная женщина, да простит меня Глеб.
Внук с индифферентным взглядом разглядывал пейзаж за окном. В этой части беседы он участвовать не собирался.
Осин хмыкнул:
— Как не влюбиться в богатую и хромую бабу, способную устроить отличную карьеру молодому юристу, — не удержался от язвительного замечания.
Старый Полищук, нисколько не смущаясь, парировал:
— Вы циничны и мыслите утилитарно. Есть категории выше корысти и расчета. Есть эмоции, страсть, понимание, взгляды, родство душ. Вера Васильевна прекрасная страница моей жизни. Я горжусь тем, что завоевал расположение такой гордой, независимой и сильной женщина.
Виктор с удивлением наблюдал за Полищуком. Великий фарисей говорил искренне! Более того, взволнованно. Умиленно даже. Во, блин, ахнул Осин; бабка и здесь, в заведомо проигрышной ситуации сумела одержать победу! Немолодая, покалеченная, связанная условностями и условиями, она не купила любовь, не вымолила, как поступали многие одинокие женщины, а влезла в душу, в печенку, в сердце и стала предметом гордости тщеславного и умного мужчины. Такой подвиг не каждой красавице по плечу. Такое под силу лишь роковым героиням.
— А как же условия деда? Родня небось глаз с бабки не спускала? Следила за каждым шагом? — спросил Осин с живым интересом.
Глеб Михайлович сделал неопределенный жест рукой, как бы отмахиваясь от мелких несущественных деталей.
— Внешне наши отношения не выходили за рамки приличий. Вера Васильевна — человек сдержанный и чуждый демонстрациям.
— Короче, — рассмеялся Виктор, — к моменту вашего знакомства бабка уже навела порядок в семье и не позволяла делать себе замечания?
— Да, — улыбнулся и Полищук, вспоминая что-то свое, давнее, веселое. — Вера Васильевна — умеет постоять за себя. Как жаль, что вы, Виктор, не похожи на свою бабушку.
— Напротив, — усмехнулся Осин, — похож. И вообще, с такой наследственностью, я еще ого-го-го какой хороший мальчик.
Полищук не принял шутливый тон. Серьезно заметил:
— Не стоит оправдывать ошибки предрасположенностью к ним. Каждый сам за себя в ответе.
— Вот именно, — произнес Глеб. — За что вас, Виктор Осин, призвали к ответственности, как полагаете?
— Не знаю, честное слово, не знаю, — поклялся Виктор. — Я долго думал кто и за что меня изводит, и, видит Бог, не нашел ответа. Намеренно зла я не творил. Грешил, конечно. Но кто без греха …
— Прекратите ерундить и оправдываться Лучше припомните, чем досадили своим близким.
Как и большинство женщин имела Лера Круглова среди прочих сексуальные проблемы. Выражались они довольно типично: возбуждение, достигнув определенного уровня, исчезало, оставив взамен легкое приятное состояние спокойствия. Дотянуть на пике эмоций до конца удавалось крайне редко. Еще реже удавалось ощутить что-то большее.
Винить мужчин, сначала мужа, а потом пару-тройку любовников, Лера не спешила. Червоточина сидела в ней самой, превращая секс в механистический набор ощущений.
В бесконечной череде насущных забот грустить по поводу несовершенства физической природы было некогда. Следовало кормить дочку, платить за квартиру, заботиться о маме, пытаться устроить личную жизнь. И все же, не взирая на заботы и неурядицы, грустным мотивом звенела в мозгу заунывная песня:
