Армия Трясогузки. Повесть - страница 32

- А у них прозвища! Только младшего по имени называли: не то Минька, не то Мишка…

Зазвонил телефон.

- Да! - бросил в трубку Кондрат Васильевич. - Да, ревком!… Ну, слушаю!

Говорил Платайс.

- Помните, Кондрат Васильевич, я про беспризорников у вас спрашивал?

- Помню!… Разберёмся малость - и о них побеспокоимся, товарищ Платайс! - ответил Кругов.

- Это очень хорошо!- подхватил Платайс.- О них надо позаботиться! А я вас прошу, Кондрат Васильевич…

Трубка замолчала.

- Проси! Проси, не бойся! - крикнул Крутов.

- Сын у меня пропал! - тихо сказал Платайс. - Вам, конечно, некогда… Я понимаю… А всё же посмотрите среди беспризорников…

- Звать как?… Как его звать? - спросил Кондрат Васильевич.

- Мика, - послышалось в трубке.

- Как, как? - переспросил Крутов, скосив на Катю сердитые глаза.

На станции проревел бронепоезд. Здесь, в особняке, его гудок не оглушал. А в комнате, откуда разговаривал Платайс, могучая паровозная глотка заставила дребезжать стёкла. Бронепоезд настойчиво звал командира. Платайс повесил телефонную трубку и вышел на платформу.

А с другой стороны по путям к бронепоезду пробирались трое беспризорников.

- Вот увидите, возьмут в разведчики! - горячо шептал Трясогузка. - Только бы со станции удрать!

Вдоль бронепоезда шёл рабочий. Ребята спрятались за кучу шлака. На каждом вагоне рабочий писал мелом: «Да здравствует власть Советов». Он сделал три таких надписи, бросил мел и вернулся на платформу.

- За мной! - шепнул Трясогузка.

Мальчишки подбежали к последнему вагону. Мика подхватил кусок мела. Трясогузка упёрся руками в броню.

- Полезайте!

Цыган вскочил ему на плечи и, цепляясь за большие заклёпки, влез на крышу.

Мика тоже забрался на командира, но что-то замешкался.

- Скорей! - приказал Трясогузка.

- Сейчас! - ответил Мика, дорисовывая восклицательный знак после слова «Советов».

На крыше они улеглись рядом и замерли.

Платформа опустела.

К Тимофею Егоровичу подошёл Платайс, пожал ему руку и побежал к паровозу.

Мика вздрогнул и приподнялся на руках. Трясогузка хлопнул его по затылку, прижал к крыше.

- Па-па! - протяжно крикнул Мика.

Платайс остановился, изумлённо повертел головой.

Мика крикнул ещё раз, но бронепоезд тронулся.

Платайс вскочил в дверь и с тревогой окинул взглядом платформу, привокзальные постройки.

- Показалось! - прошептал он.

Но крик слышал и Тимофей Егорович. Он не мог понять, откуда раздался голос мальчишки, пока не увидел на крыше заднего вагона трёх беспризорников.

- Стой! Держи! Слазьте! - завопил начальник станции и, сердито размахивая руками, побежал по платформе за уходящим бронепоездом.

Платайс заметил старика, который указывал на крышу заднего вагона. «Что там такое?» - подумал Платайс.

А Тимофей Егорович добежал до конца платформы и остановился. Платайс влез на крышу бронепоезда. До старика долетело:

- Мика! Сынок!

Платайс, как мальчишка, перепрыгивал с вагона на вагон.

Недалеко от озера Байкал есть небольшая станция. В одном из бревенчатых домиков, разбросанных вдоль железной дороги, расквартировалась вся армия Трясогузки. Как только разгромили Колчака, так и привёз Платайс трёх мальчишек на эту станцию.

Жили в домике два старых учителя - муж и жена. Платайс знал их давно. У них он и оставил ребят. Старики строгие - не разбалуешься, но зато научиться у них можно было многому.

Платайс пробыл на станции недолго. Уезжая в свою часть, он сказал ребятам:

- Сейчас у меня три сына. Мне бы хотелось, чтобы мы всегда были вчетвером. Но это не от меня зависит. Кто будет плохо учиться, тому придётся распрощаться с нашей семьёй. Нам неучи не нужны!…

Мальчишки мечтали стать разведчиками, а пришлось взяться за тетрадки. Уроки начались сразу же после отъезда Платайса. Соскучившись по любимому делу, старики превратили свой дом в настоящую школу со звонком-будильником, с большими и маленькими переменами, с классным журналом, с пятибалльной системой оценок.

Первое время даже Мике было трудновато, а Цыгану и Трясогузке такая жизнь казалась нестерпимо тягостной. Они с тоской поглядывали на проходившие мимо поезда и, вздыхая, вспоминали вольную беспризорную «житуху». Убежали бы мальчишки от стариков, но Мика не соглашался…