Владелец передвижного цирка проклинал тот день и час, когда он привёз свою труппу в Читу. Не вовремя приехали они сюда. Гвоздь программы — слон Оло выступал все хуже и хуже. У него никак не заживала нога, повреждённая в вагоне цепью. Ему бы надо дать передышку, но без слона зрителей в цирк не заманишь ничем. После каждого выступления раскрывался шов на задней ноге Оло. Слон возбуждался и не хотел подпускать к себе дрессировщика. Скучал Оло и по старому хозяину, который продал его и уехал в Китай.
Владелец цирка с радостью перебрался бы из Читы куда-нибудь на восток, но для переезда требовалось четыре грузовых вагона, а дорожная служба не могла предоставить ни одного. Застрял цирк в читинской «пробке». Чтобы не прогореть совсем, владелец не разрешил отменять представления. Он даже заботился о расширении актёрского состава. Узнав, что распалась одна из бродячих трупп, гастролировавших на станциях КВЖД (китайская восточная железная дорога, участок старой Транссибирской магистрали пролегающий через территорию Китая), он послал артистам приглашение и обещал хорошую плату, но ответа пока не получил.
Брезентовый купол шапито был раскинут там же, где когда-то стоял цирк, в котором выступали родители Цыгана. Рядом громоздились подсобные пристройки. В отдельном щитовом сарае с высокой дверью помещался слон.
Цыгана давно тянуло побывать в цирке. Но вечером, когда начинались представления, в трактире — самый наплыв посетителей, не выберешься. А днём в цирке делать нечего. Цыган по афишам определил, что это не та труппа, в которой он знал всех, начиная от хозяина и кончая глухим сторожем. Но все-таки он не вытерпел и пришёл днём к цирку.
Настроение у Цыгана было расчудесное. Он только что бегал к Мике и узнал, что операция с документами прошла удачно. Правда, избили Конопатого, но это не беда. Парень он жилистый — поправится дня через два.
Уходить из Читы вместе с беспризорниками Цыган не собирался. Они с Микой немножко поспорили, но потом и Мика согласился. Семеновцы успокоились, опасность миновала. Зачем же терять такой превосходный наблюдательный пункт, из которого можно читать самые секретные распоряжения врага?
Насвистывая какой-то цирковой мотивчик, Цыган раздвинул полотнища, закрывавшие вход под купол, и заглянул внутрь. Там был полумрак. Смутно виднелись круто подымавшиеся кверху ряды скамеек. На арене, посыпанной опилками, тускло поблёскивала металлом тренировочная перекладина. На Цыгана пахнуло неповторимым, знакомым цирковым запахом. Пусто. Тихо. Только хлопал на ветру брезент у вентиляционного люка. Да где-то за цирком у служебных помещений сердито кричали люди.
Цыган подбежал к снаряду, подпрыгнул, ухватился за перекладину, крутанул «солнце» и мягко приземлился на подушку из опилок. А крики за цирком все усиливались. Мальчишка нырнул под брезентовую стенку, очутился перед сараем слона и невольно рассмеялся. У открытой двери метались люди. Они подскакивали, приседали, кидались в сторону, увертываясь от вылетавших из сарая предметов. Кто-то с силой выбрасывал оттуда то табурет, то фонарь, то буханку хлеба. Красной картечью вылетела из сарая и рассыпалась по земле морковь. Затем из двери показался хобот и два бивня. Слон грозно протрубил. Люди отскочили ещё дальше. А Цыган не испугался. Он смотрел на слона и не верил глазам. Но ошибки быть не могло. Один бивень прямой, чуть загнутый кверху, а второй отогнут не вверх, а влево, и на нем — глубокая, заметная издали чёрная зазубрина.
— Оло! — крикнул Цыган. — Оло! Голубчик!
Слон перестал реветь, скосил злые маленькие глаза на мальчишку, пошевелил ушами и протянул к нему хобот.
— Оло! Слонище-дружище! — ласково приговаривал Цыган, приближаясь к слону. — Ну, узнай меня! Узнай!
Слон дотронулся до его плеча, скользнул по шее, по волосам, а потом обвил за плечи и подтянул к себе.
Цыган слышал, как ахнули сзади.
— Не бойтесь! — крикнул он и, подобрав валявшуюся под ногами буханку хлеба, подал её слону. — Ешь, Оло! Ешь!.. Что ты расшумелся?
