– Пап, не надо. Пожалуйста…
Мама потянулась ко мне, расчесала пальцами волосы и вытерла мои слезы.
– Если тебе тяжело, то не надо рассказывать, пап. Не надо.
– Может, и надо. Может, пора покончить с моими кошмарами. – Он наклонился к маме. – Наверное, пора уже. Как думаешь, Лили?
Мама не произнесла ни слова.
Папа улыбнулся мне.
– Твоя мать только что заявилась в гостиную, выхватила у меня из рук книгу и сказала: «Поговори с ним. Поговори с ним, Джейми». Включила свой фашистский голосок.
Мама тихонько рассмеялась.
– Ари, пора и тебе перестать убегать.
Я посмотрел на отца.
– От чего?
– Ты не знаешь?
– Чего?
– Если ты продолжишь убегать от правды, со временем она тебя убьет.
– Ты о чем, пап?
– О тебе и Данте.
– Обо мне и Данте?
Я перевел взгляд на мать. Затем обратно на отца.
– Данте в тебя влюблен, – сказал он. – Тут все очевидно. И он этого от себя не скрывает.
– Не могу же я контролировать его чувства, пап.
– Нет. Конечно, не можешь.
– К тому же, пап, по-моему, с этим уже все. Ему нравится тот парень, Дэниел.
Отец кивнул.
– Ари, проблема не в том, что Данте влюблен в тебя. Настоящая проблема – твоя проблема – в том, что ты тоже в него влюблен.
Я молчал. Изучал мамино лицо. Потом папино. Я не знал, что ответить.
– Я не уверен… В смысле мне так не кажется. Я не думаю…
– Ари, вот что я вижу: ты спас ему жизнь. Как думаешь, почему? Почему ты мгновенно, не задумываясь, бросился через всю улицу и вытолкнул Данте из-под колес машины? Считаешь, «так вышло»? А я считаю, ты просто не мог вынести саму мысль о том, что его потеряешь. Если не любишь – тогда зачем рисковал ради него жизнью?
– Потому что он мой друг.
– А зачем избил парня, который его изуродовал? Почему ты это сделал? Все твои инстинкты, Ари, – все они говорят об одном. Ты его любишь.
Я сидел, уставившись в стол.
– И мне кажется, любишь ты его так сильно, что не можешь этого вынести.
– Пап? Пап, нет. Нет. Я не могу. Не могу. Зачем ты все это говоришь?
– Потому что я не хочу больше видеть, как тебя пожирает одиночество. И потому что люблю тебя, Ари.
Мама с папой смотрели, как я плачу. Мне казалось, я никогда не успокоюсь. Но я успокоился. Потом взял бутылку пива и сделал большой глоток.
– Пап, кажется, мне больше нравилось, когда ты молчал.
Мама рассмеялась. Мне нравился ее смех. А вслед за ней рассмеялся и папа. А потом и я.
– Что же мне делать? Мне ужасно стыдно.
– За что тебе стыдно? – спросила мама. – За то, что ты любишь Данте?
– Я парень. И он парень. Так не должно быть. Мам…
– Я понимаю, – сказала она. – Знаешь, Офелия многому меня научила. Мы столько переписывались, что я много чего поняла. И твой папа прав. От этого не убежать. Особенно от Данте.
– Я ненавижу себя.
– Не надо, amor. Te adoro[54]. Я уже потеряла одного сына и не собираюсь терять второго, Ари. Ты не одинок. Тебе наверняка так кажется, но это не так.
– Как ты можешь так сильно меня любить?
– А как я могу не любить? Ты самый чудесный мальчик на свете.
– Неправда.
– Правда. Правда.
– Что же мне делать?
Папа мягко ответил:
– Данте убегать не стал. Я так и вижу, как они его избивали. Но убегать он не стал.
– Ладно, – сказал я.
И впервые в жизни я по-настоящему понял своего отца.
А он понял меня.
– Данте?
– Я всю неделю звонил тебе каждый день.
– Я гриппом заболел.
– Тупая шутка. Пошел ты, Ари.
– Ты чего так злишься?
– Это ты чего так злишься?
– Я больше не злюсь.
– Значит, пришла моя очередь злиться.
– Ладно, справедливо. Как там Дэниел?
– Ну ты и скотина, Ари.
– Нет. Это Дэниел – скотина.
– Ты ему не нравишься.
– Он мне тоже. Так что, теперь он твой лучший друг?
– Даже не близко.
– Чем занимались? Целовались?
– Тебе-то что?
– Просто спрашиваю.
– Не хочу я его целовать. Он ничтожество.
– Что случилось?
– Он эгоцентричный, самодовольный засранец. Да еще и тупой. И мама его терпеть не может.
– А Сэм?
– Папа не в счет. Ему нравятся все.
Меня это рассмешило.
– Не смейся. Почему ты тогда разозлился?
– Можем об этом поговорить.
– Ага, ты-то у нас мастер разговаривать по душам.
– Ну хватит, Данте.
– Ладно.
– Ладно. Какие у тебя планы на вечер?
– Наши родители собираются в боулинг.
– Серьезно?
