— Да, мужья плохие попадаются: вот дядя покойник, бывало, выпьет, так уже тетка бежит и у соседей прячется… мой папаша тоже пил, — со вздохом прибавляет Женя.
— Ах, душечка, лучше бы пил! Пьянство — это тоже протест своего рода! Я знала одного актера… мы ему поднесли портсигар — и он тоже сказал мне: «Благословляю вас, вторая Комиссаржевская, идите — Ибсен ждет вас». Да, так вот этот артист — пил, но его запой был протестом. «Я протестую! — говорил он. — И вы, чуткая, должны понять это!» Нет, муж на протест неспособен — где ему: ходит в свою гимназию, дает уроки, а дома тетрадки поправляет… Да, душечка, вы тоже протестуете! Чем все наши дамы лучше вас? Ну скажите, что такое брак? Узаконенный разврат! Жены — это законные содержанки своих мужей! Вы, вы — выше их! Вы — свободны в своем выборе!
Женя с удивлением взглядывает на даму в киримоне, но возразить не решается, а дама почти истерически взвизгивает:
— Мужчины — подлецы!
— Вот это — правда, — соглашается Женя.
— Мы, женщины, должны быть мстительницами за наше порабощение! За наше унижение… Вы, Женя, должны понять, что такая женщина, как я, не может не сочувствовать вам. Я — не тупоумная самка; я — страстная, тонкая натура, и вы должны видеть во мне сестру и друга! Я понимаю, через какую вы драму прошли… вас соблазнил негодяй…
— Конечно, человек порядочный девушку не собьет… — говорит Женя, нахмурив брови.
— И вы, опозоренная, брошенная… Ну расскажите же нам все, милочка, не скрывайте: мы ваши сестры, мы все поймем и будем плакать с вами! — и дама схватила руку Жени.
— Право, какая вы. Ну что там рассказывать… кому охота… глупа была…
— Нет, нет, расскажите, расскажите… вы не поверите, как все это интересно… все… все…
— Ах, Боже мой! — с некоторой досадой говорит Женя, — да что же я буду рассказывать?
— Ну, первый ужас, первый трепет, когда вы вышли на улицу… типы мужчин… Что они любят?.. Как себя ведут с вами?.. Вы не стесняйтесь, душечка… я все, все пойму… О, я понимаю вас. Скажите, сначала вы искали смерти?
— Конечно, другой раз думала, что помереть лучше… да греха боялась, — неохотно произносит Женя.
— Nadine, обратите внимание на эту детскую веру в Бога, среди всего этого… c’est touchant, n’est ce pas?[12] Душечка, отчего вы стесняетесь? Вы думаете, что мы — глупые буржуазки? О нет, нет… я проклинаю свою судьбу, которая загнала меня в тесные рамки, — я рождена быть Фриной, Аспазией!.. Один чистый юноша лежал у моих ног и молил о любви! «Дитя, — сказала я ему, — я не могу любить: я презираю мужчин! Вы еще ребенок, и я не хочу разбить ваше сердце…» Мое назначение быть мстительницей! Я сделаюсь гетерой и буду топтать мужские сердца. Вы, Женечка, не понимаете, как велико ваше назначение; вы должны сознавать его! Вы должны высоко держать голову, вы должны гордо проходить мимо этих женщин, которые — сытые, разъевшиеся, как коровы, — рожают и нянчат своих крикливых ребят. Законные содержанки! Фи! Душечка, говорите же… опишите нам со всеми подробностями, без стеснения, как приходит грубый, циничный мужчина, как все происходит…
— Ай, что вы! При барышне! — в ужасе восклицает Женя. — Да и что это за разговоры. Господи, да самое лучшее не думать, что есть такое на свете…
— Дорогая, да не стесняйтесь… сознайтесь, что вы все же любите… Есть, наверно, человек, которому вы отдали сердце… которому вы жертвуете всем… отдаете последнюю копейку, — и от него терпите и побои, и оскорбления…
— Ну, извините, — гордо говорит Женя, — «кота» у меня нет… этим, простите, я не занимаюсь — это уж самое последнее дело… Да и что тут мою жизнь рассказывать, что за радость! Скорей бы вырваться. Вот как откроем с теткой чайную, так тогда…
— Зачем чайную? — изумляется дама в киримоне.
— Чайная — очень хорошее дело. Мы с теткой так полагаем, что года через три мы мелочную даже можем открыть, тогда другого племянника из деревни возьму, к торговле буду приучать…
— Мелочная? Чайная? — тянет дама в киримоне. — И вы, вы променяете свою яркую, свободную жизнь на какую-то чайную! Стыдитесь!
— Как это стыдиться? — изумляется Женя.
— Конечно, — пренебрежительно отвечает дама в киримоне, закуривая новую папиросу. — У вас высокое назначение быть мстительницей! Вы должны высоко держать свое знамя! Гордо идти вперед! Презирать! Ненавидеть! Топтать всех в грязь! Я бы на вашем месте заразилась бы известной болезнью и с адским хохотом заразила бы всех мужчин!
