«Что за хулиганство! Это черт знает что такое! Зачем вы остановили эскалатор? Задержать его за хулиганство!»
Ваня старался сделать вид, будто это к нему не относится.
— Вы, молодой человек, не того? — спросил его сосед в меховом пальто, очках и с портфелем в руках, постучав себя по лбу, — у вас тут все в порядке?
Ваня схватил его за рукав.
— Так надо, уверяю вас… это необходимо. Не кричите, умоляю вас… тише! Я вовсе не хулиган.
В лице и словах Вани было что‑то настолько убедительное, что все кругом замолчали. Спуск продолжался, и Ваня отвернулся к стене, чувствуя, что движется мимо человека, которого он выслеживает.
Ваня быстро пошел вперед и притаился в толпе возле колонны, каждое мгновение ожидая появления великана в коричневом пальто. Но прошло с полминуты, а тот не доказывался. Ваня оставил свой наблюдательный пост и взглянул на эскалаторы — там его не было. Эскалаторы работали полным ходом, поднимая одних и опуская других, но никого похожего на неизвестного в коричневом пальто не было. Ваня поднялся вверх, опять спустился, обежал станцию, всюду всматриваясь в толпу пассажиров… неизвестный как сквозь землю провалился. Ваня был в отчаянии.
«Упустил, упустил из‑под носа. Ах, что я наделал?! Неловко, как мальчишка, открыл этому бандиту, что за ним следят. Теперь он уже больше не попадется. Он, конечно, сумеет скрыться. Пропал такой исключительный случай», — с отчаянием думал Ваня, возвращаясь домой.
Он брел в темноте улиц, освещенных лишь тусклыми огнями дежурных фонарей, спотыкаясь о неровности тротуара и наталкиваясь на встречных прохожих.
Ваня вошел в свою комнату. Ткеши дома не было. Не раздеваясь и не зажигая света, он лег на постель. С раннего утра он ничего не ел, все время был на ногах, волновался, спешил, пережил горькое разочарование и теперь чувствовал себя совершенно разбитым. «Надо только сообщить обо всем Ремизову. — подумал Ваня. — Обязательно надо позвонить ему по телефону… Вот полежу еще немножко, отдохну и пойду позвоню…» Но усталость взяла свое, и Ваня заснул. Стук в дверь разбудил его.
— Кто там? Войдите! — крикнул Ваня.
Дверь медленно отворилась, и на пороге появился темный силуэт женской фигуры.
— Кто это? Ольга, ты!?
Ваня вскочил с кровати и зажег свет.
Ольга стояла в дверях. Она сильно осунулась и побледнела. Под расстегнутым, смятым пальто была видна голубая кофточка, волосы клочьями торчали из‑под берета.
— Я пришла к тебе… к вам, Ваня, по важному делу, — начала Ольга, задыхаясь от волнения. — Скажите, эти чертежи, которые там выкрали… они были очень важные? В самом деле очень важные?
— Да. Очень важные, Ольга… Они нужны родине, всему нашему народу, — ответил Ваня.
Ольга тяжело опустилась на стул, закрыла лицо руками и застонала, как от сильной физической боли. Ване стало очень жаль ее.
— Ну, полно, Оля, полно… будет тебе… — стал утешать он, гладя ее рукой по голове. — Будет… Ты нечаянно проболталась — все это понимают. И Другов, и Ремизов — все говорят, что ты просто по легкомыслию проболталась… чертежи найдутся… Уверяю тебя, их разыщут! Не надо так убиваться… Вот увидишь, что все устроится.
— Не то, не то!..
— Что не то?
Ольга подняла глаза, как‑то странно посмотрела на Ваню и тихо сказала:
— Я не все сообщила следователю.
— Не все?!
— Да, не все… Я знала, где может скрываться Юрий и где могут быть чертежи… и не сказала.
— Ты… ты знаешь?
— Да. Знаю. Он снял комнату у сторожа… у железнодорожного сторожа на станции Клязьма. Маленькую комнату.
— И ты была там?
— Да… бывала.
— Бывала?
— Да. Несколько раз.
— Несколько раз! Ты знала и не сказала!.. Ты пожалела его?! — Голос Вани задрожал.
Ольга молчала.
— И ты была его сообщницей, Ольга! — закричал он.
— О нет! Нет! Никогда! Я ничего не знала! Не знала! Честное слово! Я только отвечала ему, когда он спрашивал!.. Я ничего, ничего не знала! Клянусь тебе!
И Ольга зарыдала.
Ваня отвернулся к окну. Холодный дождь стучал по стеклу. Тоска и какая‑то страшная пустота наполняли его, точно он потерял кого‑то.
Ольга, наконец, перестала плакать, и в комнате стало так тихо, что было слышно тиканье карманных часов, лежавших на столе.
