Вдруг Ольга сказала каким‑то странным, точно чужим голосом:
— Пора. Надо ехать. Собирайтесь.
— Ехать? Куда?
— Туда. Он еще может быть там. Скорее, скорее. Надо спешить.
Ваня торопливо надел пальто, галоши, фуражку, хотел еще сверху надеть брезентовый плащ, но, увидев, что Ольга одета слишком легко для такого путешествия, протянул плащ ей.
— Надень.
— Пустяки. Не надо. Скорее.
— Одевайся, одевайся.
Ольга накинула плащ, они поспешно вышли из комнаты и сбежали вниз по лестнице на улицу.
Было холодно и сыро. Ольга успела промочить ноги прежде, чем они дошли до станции метро. Подземная дорога быстро доставила их к вокзалу Северных железных дорог. Там, проходя мимо телефона–автомата, Ваня остановился:
— Надо позвонить Ремизову.
— Это необходимо? — спросила Ольга, не оборачиваясь.
— Да. Их может быть много, а я один… Кроме того… я боюсь, что не сумею все сделать, как надо.
— Тогда звоните. Только скорее.
Ване удалось быстро соединиться с Ремизовым и наспех рассказать ему положение дела. Он указал также адрес возможного местопребывания Пашкевича.
— Поезжайте сейчас же вперед и ждите нас на станции, — был ответ Ремизова.
Через несколько минут они уже мчались и вагоне электрического поезда. Ольга молчала. От холода и нервного возбуждения она дрожала, как в лихорадке. Ваня глядел на нее, и она казалась ему чужой и незнакомой, словно он видел ее в первый раз в жизни. Их совместная работа на Кавказе вспоминалась ему теперь как нечто далекое, давно прошедшее.
Наконец поезд остановился у станции Клязьма, и Ваня с Ольгой вышли на мокрую и плохо освещенную платформу. Здесь надо было ждать Ремизова. Ольга села на скамейку, Ваня стал на краю платформы и смотрел вдаль, на разноцветные огни сигнализации. Из Москвы пришел поезд — Ремизова не было. Потом подъехал другой — то же самое, затем с шумом пронесся мимо станции поезд дальнего следования. Неожиданно Ольга вскочила:
— Надо идти одним… Идемте скорее. Надо следить за домом… Ремизов сам нас найдет: это совсем близко отсюда, не доходя до моста… Идемте скорее, идемте!
Ольга в нетерпении теребила Ваню за рукав. Ее возбуждение передалось Ване. Он решил дождаться следующего поезда, и, если Ремизов не приедет и на этот раз, идти одному к избушке сторожа, оставив для Ремизова записку у дежурного по станции.
На следующем поезде Ремизова тоже не было, и Ваня с Ольгой пошли одни.
Надо было идти по полотну железной дороги. Кругом стояла полная темнота, только поблескивали рельсы да впереди горели красные и зеленые огни светофоров.
Ольга шла быстро, спотыкалась о шпалы, несколько раз падала, вставала и снова шла. Ваня следовал за ней. Так шагали они с полчаса. Затем она спустилась с полотна и пошла по еле заметной, очевидно, ей хорошо знакомой тропинке. Меж ветвей блеснул огонек. Это был домик железнодорожного сторожа.
В одной из комнат горела керосиновая лампа. Ее желтый свет падал через окно наружу, освещая голые деревья и пустые грядки огорода.
— Здесь, — сказала Ольга.
Ваня присел на пенек. Ветер шумел и качал голые деревья. Так прошло некоторое время…
Вдруг в сенях дома послышались шаги, дверь раскрылась, из нее вышел высокий человек с чемоданом в руках — это был Пашкевич. Ваня сразу узнал его. Ольга вскочила и решительно направилась ему навстречу. Возле нее стоял высокий старик–сторож…
Пашкевич остолбенел.
— Кто это? Ольга! Ты зачем сюда пришла? Чего тебе надо?!
— Юрий! Отдай чертеж. Слышишь?.. Отдай сейчас же!
— Не твое это дело!.. Нет у меня никакого чертежа. И вообще, я ничего не знаю.
— Врешь! Ты все знаешь. Ты сказал им, где Другов спрятал чертеж. Отдай, отдай, умоляю тебя! — Ольга схватила Пашкевича за рукав.
— Пошла прочь! Дура…
Он резко оттолкнул Ольгу. Она упала. Пашкевич побежал по тропинке.
— Стой! Стой! Останови его! — закричала Ольга и бросилась за Пашкевичем. Ваня тотчас же побежал за ней. Вдруг он заметил, что Пашкевич обернулся к ним лицом и как‑то странно присел. Вся поза его показалась Ване удивительно похожей на положение тигра перед прыжком. Ваню охватил ужас.
— Назад, Ольга! — закричал он, но Ольга, казалось, не слышала.
