Я скинул мокрую одежду, прилег на кушетку и заснул. Усталость взяла свое.
Проснувшись, я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Голова совсем не болела. С удивлением увидел я на столе несколько лабораторных таганчиков, на которых стояли большие фарфоровые выпаривательные чашки, наполненные парафином, с четырьмя горящими фитилями.
Услышав, что я проснулся, Леночка подошла ко мне:
— Ну что, выспался? Как себя чувствуешь?
— Отлично!.. Это ты устроила такую иллюминацию?
— Я. Нашла целую бочку парафина. Хорошо?
— Превосходно! Теперь нам нечего бояться темноты. Ты прямо чародейка, Леночка!
— Хочешь чаю? — улыбаясь, спросила она
— Чего?
— Чаю... Вернее, лимонаду. А попросту — воды с лимонной кислотой и глюкозой вприкуску.
И, не дожидаясь моего ответа, она поставила на стол большую колбу, полную кипятку, два кипятильных стакана из тонкого стекла и две банки — с лимонной кислотой и глюкозой, на что указывали химические формулы, выгравированные на их стенках.
— К сожалению.—добавила Леночка, — вместо хлеба могу предложить пока только фасоль.
— Откуда же ты ее взяла?
— Нашла на кухне.
— На кухне? Здесь есть кухня?.. Ты успела осмотреть помещение?
— Да. Только выхода наружу тут нет. Столовая, кухня и небольшой склад — не знаю с чем... Потом глухая стена, и никаких следов выхода.
— Да? И нет большого завода?
— Нет, не видела...
— Гм... непонятно!
И вот мы пьем горячий лимонад и закусываем его белыми кусочками глюкозы и фасолью. Оригинальный утренний завтрак.
Утренний... Но утро ли сейчас?
Мои часы давно остановились. Леночкины были испорчены: она забыла снять их с руки и они намокли. Завожу свои часы и ставлю наобум «десять утра». У нас теперь «свое время».
— Ну, наконец расскажи мне, как ты попала сюда, — нетерпеливо прошу я.
И Леночка подробно рассказывает необыкновенную историю минувшего дня.
Она вернулась из города в три часа, пообедала в столовой и пошла домой. Меня еще не было: Я не вернулся ни в шесть часов, ни в восемь, ни в десять. Она не знала, что и думать, и страшно беспокоилась. Томимая тревогой, она сидела па лавочке у нашего дома. Было уже совсем темно, когда к ней подошла неизвестная девушка, брюнетка, с головой, обвязанной шалью, закрывающей и часть лица, в темной юбке и красной кофточке, — вероятно, та самая, которую я видел в лодке. Леночка заметила также, что у нее был грубоватый голос и сильные руки, как у женщины, занятой физическим трудом. Девушка спросила:
«Вы дожидаетесь Сергея Михайловича?» Леночка удивилась, но ответила утвердительно. «Вы. наверное, его жена?» «Да».
«Тогда я скажу вам. Я знаю, где он находится. Он в большой опасности и лаже, может быть... Вот его письмо — оно, правда, не вам написано...»
— Она протянула мне распечатанный конверт и твои документы. Я обомлела... Я узнала твой почерк. Буквы запрыгали перед глазами. Я поняла, что над тобой стряслась беда, страшная... Я умоляла девочку, — продолжала взволнованно Леночка, — сказать, где ты, что с тобой и как тебя искать.
«Я проведу вас туда, — сказала она, — только вы никому об этом не говорите и ни о чем больше не спрашивайте. Это очень рискованное дело».
«Может быть, лучше пойти в милицию?» — предложила я.
«Нет! Нет! Это невозможно! Я тогда погибну!»—воскликнула она с таким отчаянием в голосе, что мне стало страшно.
Тут Леночка заволновалась и приумолкла.
— Что же дальше было? — спросил я.
— Дальше? Я зашла домой, переоделась по ее совету в спортивное платье и захватила свечи н спички. Потом мы пошли.
— Пешком?
— Пешком. Один раз переправлялись через речку на лодке.
— Но ведь это больше двадцати километров!
— Да. далеко. Но надо было идти. Вот мы и пошли. Они молча шли в темноте. Незнакомка впереди, Леночка за ней. Шли по дорогам и без дорог, тропинками и без тропинок, лесом и кустарником и наконец подошли к темной скале. Здесь незнакомка стала особенно осторожной. Она вела Леночку прямо через кусты, без тропинок, вдоль скалы, все время озираясь кругом и прислушиваясь. Так добрались они до колодца. Девушка дала ей последние наставления, сказала, что будет ждать ее полчаса и спустила в бадье на дно колодца...
