— Вот и все! — закончила Леночка свой рассказ. — Я поверила этой девочке. Не ожидала с ее стороны коварства. Да и сейчас не могу поверить в него.. Впрочем — добавила она тихо, — я тебя нашла живым, мы теперь вместе, а это одно уже хорошо.
— По-моему, — сказал я, — не могла девочка в какие-нибудь полчаса забросать колодец камнями. Здесь нужны усилия нескольких человек. Она могла быть сообщницей...
Тогда непонятно, почему она вела себя так осторожно а не шла напрямик. Тут что-то другое... Скажи, а письмо мое у тебя сохранилось?
Она передала мне конверт. Это было, конечно, мое письмо к Рожкову, которое я написал, собираясь лезть в колодец. Оно не дошло по адресу и майор ничего не знал о случившемся.
...Окончив завтрак, мы пошли осматривать «наши владения» чтобы поискать что-нибудь полезное. Недалеко от моей постели, у стены, я заметил большой стальной баллон выкрашенный в голубой цвет. Из него с легким шипением выходил газ. Уходя, Леночка завинтила кран баллона.
— Надо беречь кислород, — сказала она.
— Кислород? Что ты придумала? Обогащать воздух кислородом ?
— Да. Разве ты не заметил? Когда ты спал, я подводила газопровод прямо к твоему лицу.
— Hу? Вот почему у меня такая свежая голова! С тобой не пропадешь. Леночка, — похвалил я жену.
Понятно, что прежде всего мы направились на склад, но вернулись с пустыми руками. В ящиках было много прекрасной бумаги, туши, карандашей, две счетные машинки — и ничего, что бы можно было положить в рот.
Какое разочарование! Приходилось, видимо, сидеть на глюкозо-фасолевой диете.
Потом я показал Леночке кабинет и другие помещения. Бронзовая фигура истукана почти не была видна при слабом мерцании наших светильников, и все-таки Леночка невольно вскрикнула, когда я, встав на стол и подняв плошку вверх, осветил бездушное лицо германского бога и тяжелый молот, поднятый над ним.
— Какой он страшный! Уйдем отсюда скорее! — сказала она. — И знаешь, Сережа, не надо сюда ходить.
Про карцер я ей вовсе не сказал. К чему тревожить се ужасным зрелищем замученных узников?
Следующий день не принес нам ничего нового. Мы осматривали подземелье и все чаще и чаще останавливались у люка, прислушиваясь, не стучат ли молотки и лопаты. Но все было тихо. Это наводило на тревожные мысли.
Вечером (по нашему времени) мы сидели у водосборной камеры и слушали. Это стало теперь нашим обычным времяпрепровождением. Мерцающий свет четырехфитильной парафиновой плошки освещал темную яму и черные отверстия труб и колодца, откуда тянуло сыростью. Молча грызли кусочки глюкозы. Леночка изредка поправляла фитили. Я смотрел на водоотливное сооружение и вычислял в уме, на какое количество сточной воды оно рассчитано. Выходило, что туда могло быть сброшено громадное количество воды — примерно кубический метр в секунду.
Я уже говорил, что взрыв ацетилена оголил горловины водоотливных труб, по которым вода собиралась в камеру. Труб небольшого диаметра было много, но широких — только одна. По ней, очевидно, стекала вода из основного цеха скрытого от нас завода. Тут мне пришла в голову мысль продолжить путешествие по водосточной системе и пробраться дальше по широкой трубе. Должна же она куда-нибудь привести! Леночка поддержала мой проект.
Полезли осматривать трубу. Она была сделана из свинца и имела овальное сечение размером около 50 X 30 сантиметров. Я попробовал забраться в нее боком, и это мне удалось. Упираясь коленями в стенку трубы, можно было с трудом проталкиваться вперед, но обратное движение было невозможно. Понятно, с каким риском было связано это путешествие, подобное продвижению земляного червя. Если застрянем где-нибудь в узком месте или в крутом изгибе трубы или же путь преградит решетка, то там и останемся навсегда.
И все-таки мы решили лезть.
Первой решила лезть Леночка с веревкой на ноге, за которую я всегда мог ее вытянуть обратно. У нас было три веревки по десяти метров, оставшиеся еще от первой подземной экспедиции. Я проверил их прочность, связал одну с другой и крепко привязал к Леночкиной ноге.
Она взяла парафиновый светильник, боком влезла в отверстие трубы и скрылась в ней. Веревка метр за метром исчезала в черной дыре. Но вот она сразу дернулась вперед, и я услышал громкий Леночкин голос:
