Кэт пересел на другое место и не отрываясь следил за ней взглядом. Настоящая альтау! Незнакомец решит, что она так же доступна, как большинство из них, разлетевшихся с Белого Альтау женщин.
У дальнего столика произошло замешательство, и даже, кажется, назревал маленький скандал. Кэт не мог подавить усмешку, наблюдая, как возмутились девицы, когда Анжелика попыталась позаимствовать у них распрекрасное синеглазое сокровище. Сокровище, правда, мало сказать не возражало. Другой мужчина явно предпочел бы усадить Анжелику рядом с собой, он даже принес свободный стул, однако она настояла на своем и увела незнакомца танцевать.
На площадке было много танцующих и мало света, и Кэт почти не видел их двоих. Но когда белое, с огненными искрами платье Анжелики все же мелькало, когда он замечал копну ее светлых пушистых волос, ее поднятое к незнакомцу лицо, в груди у него рвалась примитивная ревность.
Глупый, беспричинный (или нет?) страх потерять свою женщину, любимую, единственную. Он говорил себе, что ему, Кэттану Морейре, криминальному эксперту из полицейского Управления Серебряного Лайза, уроженцу Франчески, должно быть стыдно. Но стыдно ему не было, а было муторно. И немного страшно, потому что Анжелика сказала правду, и он сам это отлично знал: однажды к ним придут и потребуют отдать Делано. Или, что еще вероятнее, Виктор в один прекрасный день не приедет домой, а через несколько часов зазвонит телефон, и вежливый голос уведомит, что его, Кэта, услуги больше не нужны.
После трех танцев, невероятно долгих и — для Кэта — мучительных, те двое наконец остановились у края площадки, освещенные розовым декоративным прожектором. Кэт хорошо различал, как незнакомец держал Анжелику за руки и о чем-то просил, а она качала головой, но рук не отнимала и даже не отстранилась, когда он порывисто к ней склонился. Кэт едва усидел. Однако тот, чужой, только ткнулся на короткое мгновение лицом ей в волосы — в сущности, Кэт его прекрасно понимал — и отпустил Анжелику. Он потрясенно глядел ей вслед, пока она не села на свое место, и тут встретил взгляд Кэта.
— Не убивай его, — улыбнулась Анжелика. — Он уже уходит, видишь?
— Это ты его убила наповал — бедняга теперь ночей спать не будет, жестокая женщина.
— Кэ-эти, — протянула она с укором, — я старалась, как могла. Ты сердишься?
— Нет, — ответил он все-таки с невольным холодком. — Что ты узнала?
— Ну да, сердишься.
— Ну да, сержусь. — Он через силу улыбнулся. — Как последний идиот, приревновавший женщину к фонарному столбу. Кто он такой?
— Эрик Ларсен. Ни много ни мало, космическая… нет, планетарная разведка.
— Так.
— Тот, второй, за их столиком, похоже, в самом деле его опекун. Но я не уверена, Эрик не захотел о нем говорить. Во всяком случае, они из одного экипажа, служат на «Люцифере». А еще… конечно, когда-то ему, как Виктору, делали пластические операции.
— Тоже после какой-то аварии?
— Кэт, но я ведь об этом не спрашивала! Просто сразу видно — у него кожа такая же гладкая, и борода не растет.
— Допустим. Тогда я не понимаю… Планетарная разведка — насколько это опасно?
— Знаешь, он уверяет, ничуть. Я и сама удивилась: если мы Виктора бережем как зеницу ока, то почему Эрику позволяется разгуливать черт-те где, на краю Вселенной? Хотя он говорил, что до сих пор ничего дурного с ним не приключалось.
— Нет, я не все-таки понимаю. Может, он и впрямь совсем посторонний человек и к нашей истории не имеет никакого касательства?
Анжелика задумчиво поводила пальцем по столу.
— Тут есть один момент… Если наш Виктор отличается отменным здоровьем и неистребимым оптимизмом, то Эрик… Насколько я поняла, его тревожат головные боли — порой совершенно дикие. Это брак, Кэти. Я не знаю, зачем их сделали на одно лицо, но Виктор получился, а Эрик — нет. Производственный брак.
Она помолчала, виновато глянула на мужа.
— И знаешь… наверно, я чуть-чуть переиграла, я не хотела, но он на самом деле потерял голову. Он очень просил… Кэти, я понимаю, что глупо, может быть, даже опасно, но не могла ему отказать. Ну пойми: Эрик — очень чистый, светлый, достойный человек, и я просто не смогла. Я обещала, что когда он вернется из следующего рейса, мы встретимся.
