— Только и всего! — повторил Кэт, невольно улыбнувшись. — И где мы возьмем еще двенадцать?
— Не знаю. Кэт, — она накрыла его руку своей, — наверное, сейчас самое время сказать… Я не сомневаюсь, что ты смог бы найти и двенадцать, и двадцать четыре, и тридцать шесть. Но я — как ни глупо это сейчас звучит — не хотела бы, чтоб ты шел через преступление, через грязь, через кровь. Пусть я выгляжу идиоткой, но я люблю тебя честным и незапятнанным и не хочу, чтобы ты… — Анжелика замялась, подыскивая слова, — по-нашему говорят: покупал бы меня на грязные деньги.
— Ты готова ехать на Альтау?
Она покачала головой.
— Ни за что. Ты бы мне этого не простил. И потом… я какая-то неправильная — не по душе мне эти праздники, ну их совсем.
— Так что же? Отпустить нельзя, ограбить нельзя… Что мне делать?
— Не знаю. — Анжелика печально улыбнулась. — Честное слово, не знаю.
— Я выйду у Представительства, а ты отправишься в Зеленую Лагуну к Дэнверам. Там сейчас никого нет, они все в Лайзе; вот ключ. — Он отдал чиповую пластинку Джона. — Дорогу найдешь?
— Чтобы настоящая альтау да не нашла дороги? Я прекрасно все помню. Кэти, но я правда не хочу жить на преступные деньги. Как представлю, что тебя будут ловить, посадят… Никогда!
— До преступных денег, глупая ты женщина, далеко, как до неба. А до Альтау — два шага; вон оно, Представительство. И не морочь мне голову, пожалуйста.
— Кэти, — Анжелика негромко засмеялась, — ты настоящий керт… Но я все равно тебя очень люблю.
— Я рад. — Они быстро поцеловались, и Кэт вышел из машины. Он подождал, пока Анжелика пересядет за руль, захлопнул дверцу и проводил автомобиль взглядом.
Ли, альтау моя, невольница с чужой планеты… Не отдам, еще раз сказал он себе, никому и никогда.
Завернув за угол, он оказался на тихой улочке, где росли необычные для Серебряного Лайза темно-зеленые, без единого цветка, мрачноватые деревья. Представительство Белого Альтау стояло как бы в нише, метрах в пяти от дороги; площадка перед зданием была выложена бледно-лиловым камнем и огорожена низенькой ажурной решеточкой. Такие же решеточки были на узких окнах и на дверях. Трехэтажный особняк, круглый, лимонного цвета, походил на маленький замок. Однажды Кэт приезжал сюда на рекогносцировку — надо же знать своего противника. Но внутри здания не бывал: документов и подписей от него пока что не требовали, с чиновниками он договаривался по телефону, деньги переводил через банк.
Толкнув зарешеченную дверь матового стекла, он вошел в вестибюль. И из теплого, солнечного Лайза мгновенно попал в другой мир — чужой и неуловимо зловещий. Здесь был стылый воздух, льдисто блестели стекла, холодом отдавали светлые тона отделки. И еще здесь были пейзажи на стенах и потолке, такие же размытые, как вышивки Анжелики. Кэт огляделся. Никого.
Пожав плечами, он поднялся по витой лесенке на второй этаж. Большой круглый холл, тоже очень светлый, со множеством закрытых дверей.
— Господин Морейра?
Он обернулся на голос.
На пороге одной из комнат стоял альтау — немного за тридцать, в сером костюме, с бирюзовым шарфом на шее, такой же светлоглазый и светловолосый, как Анжелика. И — Кэта пробрал мороз по коже — неодолимо притягательный, как она. Альтау знал это: он усмехнулся, и за эту понимающую усмешку Кэт готов был размазать его по стенке.
— Здравствуйте. Мы рады видеть вас у себя; надеюсь, что наша встреча закончится к обоюдному удовлетворению. Прошу вас, входите. — Альтау отступил в комнату и чуть наклонил голову, когда Кэт прошел мимо. — Располагайтесь. — Он указал на кресло у низкого круглого стола. Второе кресло рядом было пустым, а напротив, спиной к окну, сидел еще один альтау, постарше, и вместо бирюзового шарфа у него был повязан алый платочек. Он сделал движение, словно собираясь встать, но, видно, раздумал и лишь приветственно поднял ладонь.
— Насколько я понимаю, господин Морейра, вы за деньгами?
Отодвинув предложенное ему кресло подальше от стола, Кэт уселся.
— Не совсем так. Насколько я, — подчеркнул он, — понимаю, это вы за деньгами — дополнительно. Не правда ли? Сколько вы хотите?
