— Да, это я. Как ты себя чувствуешь?
— У меня болит нога. Черт возьми! Неужели мне еще долго придется лежать вот так, не имея возможности попрыгать?
— Увы, да! Ты не очень голодна? Можешь потерпеть? Пришел Луиджи. Он там, во дворе. Я потом тебе все объясню.
— Вы помирились?
— Почти.
— Ну, тогда бегите к нему, я вовсе не голодна. Я постараюсь снова заснуть.
— Спасибо. Крикни погромче, если тебе что-нибудь понадобится.
Розетта кивнула. Анжелина поспешно вышла. Луиджи встретил ее с распростертыми объятиями. В конюшне было темно и тепло. Кобыла приветствовала свою хозяйку тихим ржанием, одновременно покачивая головой.
— Здравствуй, моя Бланка, — ответила ей Анжелина.
— Ты всегда разговариваешь с животными? — спросил развеселившийся Луиджи.
— Да, я привыкла говорить с ними, ведь часто я остаюсь одна со Спасителем или с Бланкой.
Луиджи крепко обнял Анжелину и почтительно поцеловал в голову.
— Ты так приятно пахнешь! Какая странная смесь ароматов: роза, лаванда, вербена… и мыло.
— Нет, только не сегодня утром. У меня не было времени умыться.
— Но ты все равно хорошо пахнешь… — настаивал Луиджи, целуя ее в шею.
Он расстегнул верхние пуговицы на халате Анжелины, и тут под его пальцами оказалась цветастая ткань повседневного платья. И снова пуговицы затруднили движения его рук. Наконец он справился с ними, обнажив кружева нательной рубашки на бретельках. Задыхавшаяся от желания Анжелина совсем не сопротивлялась.
— Столько сокровищ, чтобы восхищаться ими, ласкать их! — шептал Луиджи, прижавшись губами к ее щеке. — Я знал лишь твое прекрасное лицо, незабываемый взгляд и страстные губы. Я сгораю от желания познать твое тело.
Они стояли посредине пустого стойла. Луиджи увлек Анжелину к кучке соломы, которая должна была послужить им ложем.
Анжелина обвила руки вокруг шеи Луиджи, а он еще ниже спустил платье с ее плеч. Его пальцы скользнули под ткань, ощущая тепло тела Анжелины.
— Какие у тебя круглые, упругие груди! И такие нежные!
Анжелина взглядом вымолила поцелуй, и он подарил его ей, страстно лаская грудь, задерживая свои пальцы на темно-розовых твердых сосках.
— И они тоже хотят, чтобы их поцеловали.
Испытывая утонченное наслаждение, Анжелина молчала, закрыв глаза. Она вздрогнула, когда губы Луиджи принялись осыпать ее тело поцелуями. Он наклонился, и она видела только его пышную черную шевелюру.
— Я люблю тебя! Как я люблю тебя! — простонала Анжелина.
— И я тебя люблю, всем своим естеством. Сегодня утром я так счастлив, как никогда прежде.
Луиджи выпрямился и долго смотрел Анжелине в глаза, нежно проводя рукой по щекам и лбу. Анжелина, упивавшаяся сладкой истомой, даже не думала прикрыть обнаженную грудь.
— Иди ко мне, — нежно проворковал Луиджи.
И хотя Луиджи сгорал от желания, он не хотел принуждать Анжелину делать что-либо. Он уже и не надеялся сжимать ее в объятиях, касаться ее губ, владеть ее телом.
Анжелину охватил любовный огонь, и, прижавшись к Луиджи, она глухо застонала. Он уступил ее желанию, поднял юбки и провел рукой по ляжке, затянутой в шелковый чулок. И тогда Анжелина повалила его на чистое сено, пахнущее летом и залитыми солнцем лучами. Казалось, она металась в чувственном бреду, а может, так оно и было.
Упав на сено, Анжелина сразу стала покорной, похожей на прилежную ученицу той поры, когда она наслаждалась объятиями Гильема, который, будучи опытным распутником, научил молодую женщину достигать экстаза, упиваться жгучим, невообразимым наслаждением.
Однако сейчас чувства, которые она испытывала, ощущая ласки Луиджи, были совершенно иными. Наслаждение перерастало в блаженство. Душа, сердце и тело Анжелины изнемогали от сладострастия. Все жесты, которыми они обменивались в этой любовной схватке, были необычайно гармоничными, и это восторгало их обоих. Тело Луиджи вибрировало в такт телу Анжелины.
Луиджи был поражен неистовостью Анжелины, ее решимостью в этот же момент отдаться ему.
— Не сейчас и не здесь, — ласково произнес он. — Моя любимая, моя красавица, ты должна научиться ждать, сдерживать огонь, который поглощает тебя и лишает сил сопротивляться. Мы проведем нашу ночь на огромной кровати, в окружении свечей и букетов роз. Ты заслуживаешь лучшего, чем охапка сена и потолок, украшенный паутиной.
