— Не могли бы вы отнести ее в мой диспансер? — умоляюще спросила Анжелина.
— Я сам отнесу ее туда, — сказал молодой женщине Луиджи. — А вы отправляйтесь за врачом. Сейчас самое время.
Обращение на «вы» прозвучало как пощечина, звонкая, полная презрения. Ошеломленная Анжелина удалилась. Супруга Мориса Сютра, бойкая пятидесятилетняя женщина, следила за спасательной операцией с порога задней двери своего дома.
— Ну что, мадемуазель Лубе? — спросила она. — Бедная Розетта! Какое несчастье! Она наверняка оступилась.
— Да, несомненно, — со вздохом сказала Анжелина.
Женщина провела Анжелину по коридору и вышла вместе с ней на улицу Мобек.
— Да не волнуйтесь вы так. Я подожду вас в вашем диспансере. Собака не укусит меня?
— Нет, мадам Сютра. Но простите меня, я должна бежать за доктором.
Анжелина была сама не своя. Позднее она будет вспоминать, как стучала в дверь дома доктора Бюффардо, но, не получив ответа, бросилась в больницу, чтобы предупредить сестер, что примерно через час к ним принесут покалеченную девушку. Потом она кинулась к дому доктора, который только что вернулся от пациента. Доктор, которого Анжелина быстро ввела в курс дела, не стал выходить из коляски. Велев молодой женщине сесть сзади, он пустил лошадь рысцой.
Наконец Анжелина вошла в свой диспансер. Лицо ее было потным, в груди пекло. В диспансере собрались соседи, Луиджи и, к великому сожалению молодой женщины, Октавия и Анри. Испуганный мальчик заливался слезами, глядя на Розетту, лежавшую на кушетке, предназначенной для осмотров.
— Бобо, Розетта! Бобо! — бормотал Анри.
Он цеплялся за юбку служанки, которая тут же спросила:
— Господи, что произошло? Мсье Луиджи отказывается дать хоть какие-то объяснения.
— Послушай, Октавия! Уведи немедленно Анри! Это зрелище не для него. Я приду к вам и обо всем расскажу. Розетта неудачно упала.
— А я пришла, чтобы пригласить вас на обед. К тому же малыш хотел тебя видеть, — жалобно ответила Октавия.
Анжелина поспешно поцеловала сына. Бледная и взволнованная Октавия вышла на улицу, держа Анри на руках.
— Прошу вас, мадам и мсье Сютра, — сказала хозяйка дома. — Доктор должен осмотреть Розетту. Вам лучше вернуться домой. Вы и сами понимаете…
Анжелина указала рукой на доктора, который, вооружившись стетоскопом, открывал свой саквояж. Супруги согласно закивали и откланялись. Анжелина быстро задернула белые льняные занавески, скрывающие кушетку.
— Мсье, прошу вас оставить нас, — сказал доктор Бюффардо Луиджи.
— Да, разумеется, я подожду во дворе, — суровым тоном произнес Луиджи.
Едва он вышел, как Анжелина принялась расстегивать ночную рубашку Розетты, чтобы облегчить процедуру осмотра тому, кого она в каком-то смысле считала своим коллегой. Они оба сразу же увидели обширную гематому на правом плече, а также кровоподтеки на бедрах.
— Еще одна чудом спасшаяся! — проворчал доктор Бюффардо. — В городе все удивляются тому, что Гильему Лезажу удалось выжить. И вот еще одна, которой повезло. Я не нахожу никаких серьезных увечий, однако надо вправить перелом. Подозреваю также, что она сильно ударилась головой. Смотрите, у раны рваные края. Это очень скверная рана. Несомненно, она упала на камень.
— Я промою рану. Доктор, я предупредила монахинь. Вы считаете необходимым перевезти Розетту в больницу?
— Нет. Если вы сможете оставить ее у себя, она получит лучший уход. У наших славных монахинь и так много работы. Они с ног сбиваются, ухаживая за немощными и стариками, лежащими в больнице. Да, забот у нас достаточно, и на переломы мы обращаем внимание в последнюю очередь. Предупреждаю вас, от боли она может очнуться. В подобных случаях беспамятство идет на пользу, но пробуждение оказывается мучительным. Увы! У меня есть опыт.
Анжелина бормотала то «да», то «нет», помогая доктору, радуясь, что полученные ею знания пригодились. Она подавала инструменты, предлагала свой перевязочный материал, обрабатывала мелкие раны. У нее совсем не было времени для размышлений, и это принесло ей временное облегчение.
— Я упомянул о Гильеме Лезаже, поскольку позавчера навещал его, — сказал доктор Бюффардо вполголоса. — Ваша служанка, конечно же, будет ходить, а вот что касается Лезажа, то, боюсь, он навсегда останется калекой. Его семья отказывается верить в столь печальный прогноз, а я не осмеливаюсь разочаровывать близких. Пока еще не время. Что за мысль мчаться галопом по площади, на которой всегда полно народу! И вы там были, как мне помнится.
