— Дело я расследую, — не отреагировал на грустную шутку Мухин. — Значит так, срочно и как можно быстрей пошли машину с оперативниками в пансионат для афганцев. Пусть доставят на допрос гражданина Семенова Павла. Оперативники пусть не расслабляются и ждут неприятностей.
— А что, крут этот Семенов?
— Боюсь, что не обходителен. И кроме того, его, судя по всему, еще люди Близнецов ищут. Так что пооперативней там распорядись, ладно?
— Сделаем. Что еще? «
— Еще сюда, на Челюскинцев, человека надо направить, чтобы вел за квартирой этого самого Семенова пристальное наблюдение.
— Хорошо. Полковника тебе к телефону не позвать? А то он придет, уж больно с тобой побеседовать хочет.
— Нет. Я сейчас в следственный изолятор и сразу в управление… Пока.
— Удачи тебе, Мухин. Я так понимаю, что в следственный изолятор ты сдаваться?
— Пошел ты!..
Лучше всего подъезд просматривался из дома напротив. И, сам не зная почему, Мухин решил сходить в удобную квартирку, договориться, что их сотрудник посидит у окна, понаблюдает…
* * *
— Кто там? — спросил девичий голосок.
— Это из милиции. А из взрослых нет никого?.. Мухин предполагал, что придется вести длительные
переговоры Под дверью, но ребенок неожиданно охотно дверь раскрыл, но, увидев Мухина, растерялся:. — Ой! А вы тоже в окошко глядеть станете?
* * *
Блатные подкатили к пансионату, оставили водилу в машине и втроем направились сквозь ворота к зданию.
Местечко было красивое. Раньше тут был дом отдыха партаппарата и новая власть в пароксизме благотворительности отдала его инвалидам-афганцам. Теперь, конечно, чуть справившись у кормила, переживала, но назад взять было не слишком удобно. Приходилось строить личные дачи по соседству.
Парк, хоть и отдавал казенщиной, был чистенький. Дорожки посыпаны песком. Имели место клумбы с цветами. Чуть в низинке уместилась летняя эстрада, около нее кучковался народ в больничных халатах. Представления, правда, не было, но из металлических «колокольчиков» неслась довольно приятная музыка.
Внизу, за оградой, струилась речка и на излучине красовался ухоженый пляж.
Блатные мрачно шли по дорожке, целясь на здание пансионата и поглядывали по сторонам. Их не успокаивала мирная атмосфера места.
Путь их вел через спортплощадку. Там «качались» инвалиды. Зрелище было довольно странное. Калеки, кто без руки, кто без ноги, кто вообще практически без ничего, подтягивались на специальных низеньких турниках, качали гири… Вдалеке безногие перекидывались. в баскетбол.
Зрелище это блатных, однако, не заинтересовало, Они. прошли дальше и в одной из аллей их окликнул инвалид, что развалился на лавочке, привольно выставив перед собой единственную ногу:
— Эй, братаны, огонька не будет?
Один из блатных притормозил и протянул к сигарете инвалида огонек зажигалки. Тот прикурил, удоволетво-ренно выпустил дым из ноздрей и кивнул, благодаря.
— Слышь, браток, — обратился к нему блатной. — А ты Пашку Семенова не знаешь?
— А, вы к Пашке… В солярии он.
— Где это? — огляделся блатной.
— Да вон, на крыше. Солнышко он любит, вот и сидит там часами… В главный вход заходите, по коридору до конца и по лестнице на крышу…
Блатные как-то одновременно кивнули и, прибавив шагу, направились в указанном направлении. Они не слишком спешили, но поднимались довольно резво.
Перед выходом на крышу, один из них приостановился:
— Слышь, Косой, а если у него пушка?
— Пасть заткни, — зло зашипел Косой. — У меня тоже пушка, так что неизвестно, кого тебе больше бояться надо.
— Да ладно, чего ты…
Им повезло. На плоской, огороженой невысоким металлическим заборчиком крыше, Паша дремал в своей коляске в полном одиночестве, подставив насупленное, но умиротворенное лицо вечернему солнцу.
Блатные обступили его со всех сторон и один из них звонко свистнул. Глаза Паши моментально распахнулись и сна в них не было. Он не вздрогнул, не дернулся. Только раскрыл глаза и пристально уставился на пришельцев.
— Семенов ты? — спросил один из них.
— Ну, — все так же неподвижно сидя в инвалидном кресле ответил Паша.
— Ну-ка, обрубок, вспоминай быстренько, кому ты свой вонючий «запорожец» давал?
