— Есть, — ответил он, с горящими глазами.
Это означало, что я угадала его звание. Ну, теперь уже точно бесполезно объяснять ему, что он ошибся насчет меня.
Но вот отгремели последние аккорды, вот ушли с эстрады шанхайские гении во главе с Лимом, в своих насквозь промокших пиджаках, вот под руки повели к выходу англичанина, которого ждали сны об ангелах, обшитых неуязвимой сталью.
Вот Магда с ужасным размазанным гримом вокруг глаз зевнула, как гиена, и тронулась к выходу нетвердой походкой, неся два футляра с саксофонами, а младший бой понесся вызывать для нее рикшу. Откуда-то из темного угла выполз Тони — взблеск очков, бородка — взял у Магды из рук футляры и довольно уверенным шагом повел ее на воздух, к мошкаре, белыми хлопьями мельтешащей в свете огоньков вокруг входа.
И вечер превратился в грустную ночь, сквозь которую я понуро тронулась домой на велосипеде, заколов предварительно английской булавкой подол своего бесполезного шелкового платья: переодеваться не было сил.
Проснулась я, конечно, в ужасном состоянии, и его лишь ненамного улучшила Мартина, сообщившая, что звонил вежливый молодой человек, приносил извинения, обещал позвонить попозже в кабаре и выражал уверенность, что причина его неявки мне хорошо известна, раз уж о ней даже написали в газетах.
О чем написали, какие еще газеты?
Я позволила Афонсо и Чану приземлиться непосредственно на столике и стащить чуть не половину моего завтрака и тихонько, чтобы не спугнуть их, развернула «Стрейтс Эхо».
Эта новость была все-таки на первой полосе. Хотя и тут, как и в случае с убитым у Змеиного храма, репортеры проявили редкую сдержанность.
Но сложно говорить о сдержанности, когда речь о смерти «англичанина средних лет». Одно дело, если в Стрейтс-Сеттлментс убьют пару китайцев, тамилов или бенгальцев, хотя, повторю, в жизни и такое происходило чрезвычайно редко. Но мертвый англичанин?
Чье тело «в стадии продвинутого разложения» было обнаружено в каменном карьере на полпути между Алор Старом и Баттеруортом с признаками быстрой насильственной смерти «при необычных обстоятельствах»? Это не просто событие — это серьезное событие.
Имени этого человека не называлось — «полиция Пенанга должна провести еще окончательное опознание», но мне этого и не требовалось.
Я уже знала, что наконец нашелся человек, к которому приехал Элистер и весь прочий полицейский десант из Калькутты.
Только два человека знают об этой истории действительно все, от начала до конца, и это — включая меня.
Остальные посвященные (их тоже весьма немного) знают куда меньше, и по этой причине они склонны думать, что именно в тот день — который стартовал с невнятного, но очень тревожного газетного сообщения — мною было начато расследование, полное опасностей, погонь и прочих острых удовольствий.
На самом деле все было абсолютно не так.
Это был медленный-медленный и ленивый день.
Утром которого я мысленно прощалась с Элистером. Потому что какая бы секретная операция — или учебная игра — с участием полицейских из Калькутты в нашем городе ни планировалась, она, похоже, сорвалась. Правда, утром у меня еще не было твердых доказательств, что погиб именно тот самый, ключевой для этой истории человек, но уж слишком тут все было логичным и очевидным: он ждал гостей, потом пропал, его искали — и вот, к сожалению, нашли. И теперь Элистера и прочих первым же кораблем отошлют домой. Может быть, именно этим сейчас и занимаются. Смотрят расписание судов, например. Которое и без того всем известно — в Калькутту ходят «Кумсанг» и «Бенгал Мару» из Сингапура, с заходом в Рангун, или «Раджула» и «Таламба» — напрямую на северо-запад через Бенгальский залив, без всяких заходов.
Вот на одном из них калькуттцы и отправятся обратно.
И все это было обидно и досадно. Но не более того.
Вспомним: к тому моменту я виделась с Элистером Маклареном, полицейским (ну, пусть все-таки шпионом) из Калькутты, всего трижды, и даже ни разу с ним не танцевала. Находила его очаровательным молодым джентльменом, весьма экзотичным для его нации. При всей его экзотичности хорошо знала, что влюбляться в англичанина — глупая и неприятная идея, поскольку она сопряжена с массой раздражающих обстоятельств. Например, когда на упругом газоне лучшего в городе отеля «Истерн энд Ориентл» китайские официанты видят собрата-китайца или индийца, то они начинают протирать глаза от изумления. Португальская девушка, проходящая по категории «евразийцев», — более сложный случай, но случай для меня все равно нелучший: масса моих знакомых, например, решила бы меня именно в этом отеле не заметить и со мной не разговаривать. Просто на всякий случай. Для общения поверх расовых барьеров в городе достаточно других мест.
