Синицына сникла, снова пожала плечами:
— Это уже не важно. Мне, правда, жаль.
Мары вокруг оживились, словно почувствовали сигнал. Их движения стали более резкими, выпады — наглыми. Они играли. И ждали команды.
Какой?
— Что ты хочешь от меня? — бросила Лерка демону. — Ты сказал: врата будут закрыты. Врата — это ведь я сама, верно?
Тот оголил уродливые кривые зубы, рог уперся в костлявую чешуйчатую грудь.
— Врата сегодня будут закрыты, — удовлетворенно повторил Абас и плотоядно улыбнулся.
— Он не посмеет, — прошипела Соня, но в голосе её чувствовалось всё меньше уверенности.
Абас снова расхохотался: дым, из которого состояло его тело, вздымался, источая едкий серный запах.
— Я выполнила договор, отпусти меня, — проговорила Дашка, отводя взгляд от подруг.
Облако на груди Абаса распахнулось, каменная лапа протянула Синицыной короткий меч, с тёмной, покрытой мелкой черной зернью, сталью и тяжелой рукоятью.
Софья в ужасе ахнула:
— Дашка, не бери, не смей. Он же врёт, все, ему верить нель…
— Молча-ать, — зарычал демон, не дав ей договорить, серо-бурый туман кольцом перехватил ее горло. Афанасьева беспомощно захрипела.
— Не надо, пожалуйста, — плакала Лерка, бросаясь к подруге, но ослабить сумрачную удавку не получалось, пальцы царапали кожу, сизый туман рассыпался от ее прикосновений и тут же формировался вновь, все туже затягивая петлю. Соня стала бессильно оседать. — Отпусти её!!
Демон коротко и презрительно хохотнул, но позволил сумраку рассеяться.
Дашка уже стояла у мерцающего полога, того самого, несколько минут назад пропустившего Лерку. Равнодушно посмотрела на сгорбившуюся на полу Соню, приготовилась, занесла меч над головой, готовая разорвать пелену. Тень Гришки с той стороны метнулась в сторону.
— Дашка, не смей, — из последних сил, превозмогая боль и кашель, хрипела Сонька.
— Да пошла ты, — коротко бросила Синицына и опустила меч.
Хрупкая завеса дрогнула. Из образовавшегося разрыва хлынул серебристый свет, мягкий и теплый, будто сотканный из тумана.
Но стоило первому лучу коснуться Дашкиной кожи, как та потемнела, покрываясь хлопьями пепла.
Дашка ошеломлённо выронила меч из рук:
— Что это? — прошептала.
— Дашка-а, — всхлипнула Соня, Лера не понимала, что происходит, но осознание чего-то ужасного и непоправимого наваливалось, затмевая угрозу от оцепивших в кольцо мар и смрадно дышащего Абаса.
Дарья смотрела на ладони, ее одежда, тело медленно испарялись.
Соня ревела в голос:
— Дашка, что ж ты наделала…
Разрез в синеватой пелене, сделанный мечом Абаса, медленно затягивался, свет, лившийся из него, источался, сужаясь до невесомого ручейка.
Дашка посмотрела на Леру, беспомощно и удивленно.
— Прости…
Ушакова заорала:
— Дашка-а, борись!
От её крика даже мары дрогнули и отшатнулись.
— Соня, что делать?! Скажи!
Та качала головой, растирая по бледным щекам слезы.
Сквозняк подхватил тонкую струйку, рассыпая в прах острые плечи, путаясь в волосах. Щуплые руки плетьми повисли вдоль тела.
— Дашка… — звала Лера в темноту, следя взглядом за последней, исчезающей в полумраке стен, тенью.
Легко вспорхнул к потолку и повис в воздухе вздох:
— Свободна…
— Дашка, — ещё раз позвала Лерка в пустоту, но ответа уже не услышала.
Влажная от слез Сонина рука коснулась кончиков ее пальцев:
— Не зови, ей уже хорошо. Её коснулось Забвение.
За их спинами прогрохотал демон:
— Даже лучше, чем вам сейчас. Во всяком случае, живущей.
Лера чувствовала жуткий холод, тут же сменившийся жаром, будто тело её стегали попеременно то ледяным, то огненным кнутом, разрывая плоть, отзываясь в каждой клеточке неистовой болью. Ноги медленно оторвались от пола, тело неестественно изогнулось дугой, до хруста в позвонках, до звона в барабанных перепонках. Горло перехватило, будто на тонкую девичью шею одели ошейник шипами внутрь. Тело отказалось слушаться.
Абас — она вспомнила — каменный демон Нижнего мира, незнающий пощады пожиратель душ.
Крик внизу, у самых ног. Лерка повернула голову, уголком зрения увидела, как на Соню навалились две мары, остальные кружили рядом, по-волчьи оскалив клыкастые морды.
Неловко запрокинув голову, девушка висела куклой-марионеткой на невидимых нитях. Горящие пустотой глаза Абаса, оказались перед ней. Страх липкой жабой приник к груди, сдавил лёгкие, окатил горячей, удушливой волной. Или это демон дотронулся до неё когтистой лапой, привлекая к себе? Зловонное дыхание окутало, вызывая судороги в животе. Из лёгких со свистом вырвался последний глоток воздуха — Лерка почувствовала, что теряет сознание.
