— Ага, — пробормотал полковник.
Черной тенью навис вопрос о юрисдикции. Согласно федеральному закону, в любой ситуации, подходящей под определение «терроризм», ФБР забирало бразды правления в свои руки. Однако то, что происходило в торговом центре «Америка», до сих пор оставалось неясным: несмотря на сообщения о похожих на террористов безжалостных боевиках, это могла быть какая-то военизированная группировка белых экстремистов, какое-то ответвление НСА,[8] кучка озверевших безумцев, увешанных оружием. В этой стране от правых можно ожидать все, что угодно, особенно здесь, в провинциальной глубинке на Среднем Западе, где люди цепко держатся за оружие и религию, горько проклиная изменившуюся Америку, и в глубине души по-прежнему верят в старые порядки.
— Полковник, — вмешался Ренфроу, — нельзя допустить, чтобы здесь заправляло ФБР. Людям из Вашингтона тут делать нечего. И на то есть веские причины: им труднее координировать свои действия со здешними правоохранительными органами, место для них незнакомое, они не имеют доступа к информации из первых рук. К тому же не надо забывать и о соображениях политики. Вашингтон захочет вмешаться, но ты должен его сдержать.
— Знаю, знаю, — сказал Обоба. — У меня есть идея.
Идея полковника заключалась в том, чтобы использовать ФБР как инструмент проведения следствия. Пусть федералы допрашивают свидетелей, проверяют базы данных, собирают отпечатки пальцев; еще им предстоит связаться с УАТО[9] относительно баллистических экспертиз. Работы для них будет предостаточно. Но Обоба не собирался ни в коем случае уступать им общее руководство. Это возьмет на себя он и только он.
— Ни о каком штурме не может быть и речи, — объявил Обоба своим заместителям. — Я не собираюсь докладывать губернатору о том, что в его штате произошла самая кровопролитная бойня в истории Америки. Оцепите периметр, соберите врачей и санитаров, держите прессу в курсе, потому что мы обязаны правдиво информировать население о происходящем, и попытайтесь установить с этими людьми контакт. Должны же они чего-то хотеть, и я уверен, что, если мне представится возможность, я смогу на них повлиять.
— А может быть, они просто хотят перебить как можно больше народу? — предположил кто-то. — Может быть, чем дольше мы ждем…
Это был Майк Джефферсон, еще один заместитель, командир отряда специального назначения, человек от природы агрессивный. Он трижды вступал в перестрелки с преступниками и выходил победителем. Джефферсон мог стать занозой в заднице. Обоба опасался его, поскольку не доверял таким людям: мускулистым, гордящимся своим телом, со здоровенными ручищами, покрытыми татуировкой, чуть что готовый схватиться за оружие. Он знал, что, если дело дойдет до оружия, начнется настоящее безумие, и никто не сможет сказать, в какую сторону пойдут рикошетом пули. Сам он ни за что не возьмется за оружие. С другой стороны, сокрушать подчиненных было не в его натуре.
— Майор Джефферсон, это вы совершенно правильно заметили. Поэтому я хочу, чтобы вы занялись составлением плана штурма и были к нему немедленно готовы. В настоящий момент я считаю, что нам нужно дождаться прибытия федеральных сил, после чего мы проанализируем ситуацию и оценим все варианты действий. Но нельзя исключать худший сценарий развития событий, и это ваша задача.
Джефферсон понял, что под внешним «да» скрывается категорическое «нет». Проворчав что-то себе под нос, он отступил в сторону.
— Майк, двери заперты изнутри, — сказал кто-то. — Для того чтобы просто начать штурм, потребуется одновременно выбить пятьдесят дверей, а у нас для этого нет ни оборудования, ни взрывчатки. Такое есть только у федералов.
— Этого нет даже у федералов, по крайней мере в их конторе в Миннеаполисе, — сказал Джефферсон. — Свяжитесь с губернатором, пусть даст разрешение вызвать Национальную гвардию. Кажется, в Национальной гвардии Миннесоты есть часть особого назначения? Наверное, у этих ребят должен быть опыт. Также надо будет связаться с Министерством юстиции и, возможно, с Министерством обороны. Не исключено, что нам потребуется армейский спецназ.
