Первыми на глаза мне попадаются мордовороты из военной полиции, которым я, повинуясь невнятному импульсу Алекса, говорю:
– Bom dia cabras… (доброе утро, козлы)
Понятно, что если меня в полицейской машине куда-то везут с полигона, то это делается вовсе не для того, чтоб меня чем-то облагодетельствовать.
– Calma! (Спокойно!) – неожиданно резко подаёт голос сидящий чуть сбоку военный, в котором я и узнаю того самого доктора Матеуша.
Только сейчас он почему-то не в белом халате, а наряжен, словно на парад.
– Você fala português? – даже не спрашивает, а утверждает он.
– Eu falo portunhol, — качаю головой.
Дальше он, не обращая внимания на копов рядом, болтает со мной всю дорогу.
– А без разницы, – взмахивает рукой доктор. – Как себя чувствуешь?
– На троечку. А что вообще происходит? – спрашиваю его, обводя рукой окружающее пространство транспорта.
– Едем в суд. Кажется, ты пришиб кого-то непростого и полиция попыталась сразу занять чёткую позицию, – смеётся он.
– Я только защищался.
– СТОП. Вот это не мне. Это будешь говорить по адресу, – морщится он. – Когда спросят.
– А я не оправдываюсь. Я просто поясняю свою позицию, чтоб хороший человек и врач не жалел о потраченном на меня времени. Кстати, если не секрет, а почему вы мной так фокусно занимаетесь?
– Камила попросила, – пожимает плечами Матеуш. – Когда пришёл вызов с твоего биппера, она сказала, что ты свой.
– Ну, не совсем свой… Дед был из Порто-Муртиньо… А почему она сама не пришла?
– На такие происшествия всегда бегаю я, не она. У нас своё разделение труда. Поскольку она о тебе упомянула, мы все лишь соблюдаем правила. Так, как они должны соблюдаться. Так что, не стоит благодарности. Процедуры затем и существуют, чтоб работать там, где плохо работают люди. – Он какое-то время беззаботно смотрит в окно над моей головой, потом добавляет. – Твоего куратора я известил. Не переживай.
– Бли-и-ин, опять его теребить, – вспыхиваю беспокойством снова, но тут же усилием воли успокаиваюсь.
Для человека, только что разминувшегося с весьма неприятными перспективами, я испытываю явно не те эмоции.
– Для него это тоже работа. – Ровно кивает доктор. – Всякое бывает. Это просто рабочий момент. Расслабься.
* * *
Полицейская машина, как и ожидалось, привозит меня в какой-то специализированный суд, кажется, занимающийся только военными. Во всяком случае, внутри никого не в форме лично я не вижу (исключение – только личности в мантиях, видимо, местные судьи).
На входе хмурого вида охранники не делают никаких различий между мной и сопровождающими. Каждый из нас предъявляет палец, отвечает на одни и те же вопросы (кто такой), затем на руку каждому надевают какой-то браслет.
– Местный идентификатор, завязанный на биометрию, с некоторыми дополнительными функциями, – моментально просвещает меня Алекс. – Кроме прочего, может использоваться в режиме следящего устройства или полиграфа. Последнее не слишком точно, может и на обычном человеке обмануться.
– Мне скрывать нечего, – говорю чистую правду. – Хотя, конечно, у нас никогда нельзя быть ни в чём уверенным только потому, что ты ничего не сделал.
– Мне кажется, пока можно не волноваться. Цинично говоря, в Квадрате лично тебе обиталось ненамного хуже.
– Не скажи. Студия есть студия, плюс Камила, – не соглашаюсь с соседом. – С другой стороны, поспать бы прямо сейчас. Хоть где, хоть сидя. Очень хочется. Это нормально?
– В твоём нынешнем клиническом состоянии – более чем.
* * *
После одевания на всех обязательных в военном суде браслетов, доктор из Корпуса, не отходя от входного терминала, минуты полторы колдовал над своим планшетом.
После этого Тадеос-Тадеуш повернулся к старшему поста и, не отрываясь от экрана, сообщил:
– Состояние пострадавшего средней паршивости, но угрозы витальным функциям не вижу. Передаю пациента… имя… номер… статус… для судебного разбирательства… – дальше шли полторы минуты перечисления диагнозов на латыни и подобная абракадабра.
Старший поста, не разводя бодягу, по кивку врача тиснул свой большой палец на планшет врача и коротко пробасил:
– Приём пациента подтверждаю.
